«Я болел за тебя. Поздравляю».

И у меня вдруг перехватило горло, и по коже поползли мурашки.

«Я тоже за тебя болела. Ты — молодец, поздравь от меня команду, пожалуйста, а то к вам не пробиться».

Написала в ответ и подняла взгляд. Только зря, видимо… И взгляд этот, и сообщение… Потому что Ястреб болтал с Алисой, помогая ей сойти на берег, на руку не смотрел, возможно, даже не почувствовал.

Я фыркнула и вернулась к своим, отворачиваясь, опять давя и глуша в себе тот самый системный сбой, вытравливая ошибку ревности из исходника.

Торжественное поздравление и вручение символических призов снова почти не запомнились. Борисыч восхищался, толпа гудела, мне вручили тельняшку. В общем, я поспешила свалить, как только предоставилась такая возможность.

— Слав, с тобой все хорошо? — тихо спросила Элька, когда мы уже шли от причала к домикам. У нас было примерно два часа, чтобы освежиться и передохнуть, а потом нас ждал совместный и огромный, по всей видимости, ужин на открытом воздухе.

— Да, — кивнула отстраненно. — Наверное, впечатлений слишком много. Еще раз поздравляю с победой.

Эльвирка довольно кивнула.

— Здесь хорошо, правда? — задрала она голову к небу. — Ты, кстати, на кого ставила в чате?

— Ни на кого, — пожала плечами. — Я вообще не следила за вашим тотализатором. Времени не было, — усмехнулась. — На кого ставила ты?

— На Дашку и Дениса и на Сему и Алису. Но, кажется, с последним я погорячилась, — наморщила Элька хорошенький нос.

— Почему? — я пнула камешек на тропинке, проследила за его полетом. Хотелось, на самом деле, просто хлопнуть в ладони, и чтобы из башки вылетели все мысли. Болтать с Элькой не хотелось, по крайней мере на тему внутреннего тотализатора парочек. Попахивало каким-то инфоцыганством — я плюну тебе в карму за твои же бабки. Бе-е-е…

— Ну… — задумчиво протянула Элька, — Алиска с самого первого дня Ястребу глазки строит, и, судя по сегодняшним событиям, он, кажется, сдался. Представляешь, каменный Ястреб наконец-то пал, — продолжала она. — Они всей командой остались на причале, празднуют. Думаю, что что-то да будет. Если не там, то сегодня вечером точно.

А я… Не знаю, что я. Полный бардак в голове, в эмоциях. Еще хуже, чем до этого было. В башке совершенно неожиданно всплыл Артем: «Ты слишком, Слава».

Черт!

— Не заметила, что она ему глазки строит, — пробормотала задумчиво. Сама не знаю, зачем. Вообще, разговор хотелось скорее закончить, и я ускорила шаг.

— Конечно, не заметила, ты из своего кабинета всю неделю не вылезала, от компа головы не поднимала, а в Иннотек, знаешь ли, почти африканская жара!

— Не люблю жару, — хмыкнула и остановилась, потому что мы подошли наконец-то к моему домику.

— Зря, — фыркнула Элька. — Это достаточно забавно, наблюдать смешно.

— Как скажешь, — я выдавила улыбку, махнула Эльке рукой и поспешила спрятаться за дверью. Очень хотелось тишины и нормально обо всем подумать.

Попробовать, не попробовать? Вот в чем вопрос. Ревность — это все-таки тревожный звоночек. Прям колокол.

Уже не новость, что Ястреб мне нравится, что я его хочу. Но вот насколько сильно, показала именно сегодняшняя вспышка. Сильнее, оказывается, чем нужно, сильнее, чем хотелось бы.

И это, пожалуй, действительно проблема.

Я стащила с себя одежду и шагнула в душ.

Попробовать, не попробовать? Увеличить между нами дистанцию или, наоборот, сократить? Белка советовала заняться с Ястребом сексом… Белка говорила понаблюдать. Но… я, кажется, запуталась, я не понимаю, что происходит. Мне не хватает данных для анализа.

Я замоталась в полотенце, другое обернула вокруг головы и вышла из душа, упала на диван.

Надо действительно понаблюдать сегодня за Игорем и Алисой. Если Ястреб реагирует на новенькую, значит и вопрос решен.

Трусиха, ты, Воронова… Оказывается, очень большая трусиха…

Я закрыла глаза, откидываясь на спинку, сжала виски, подавив зевок. Интересно, получится сегодня нормально выспаться?

На запястье завибрировал трекер.

Я не глядя открыла сообщение и тут же выругалась, стоило пробежать взглядом по строчкам.

«Первет! Ты так упорно хранишь молчание, что я начинаю думать, что ты меня избегаешь. Или боишься? Брось, Стася, ты же не трусишка. Ответь мне».

Нахрен иди!

Я с раздражением смахнула сообщение, активировала Энджи, в который раз попросила отследить номер, не особо надеясь на результат.

Но, может, в этот раз получится?

Иррационально, да.

Беда в том, что мне надо было сделать хоть что-то, чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения полной беспомощности. Я уже не маленькая девочка, и я не беспомощна.

Кстати, об этом… Завтра истекает срок действия пароля, который дал мне Аркадий Евгеньевич, а просмотрела я далеко не все, что связано с Сухоруковым и тем временем, которое он провел в тюрьме.

Я поморщилась, но все же сходила за «Зиной», включила и ушла в поиск. Забавно, но теперь я реагировала на фото и кадры со Светозаром гораздо спокойнее по сравнению с тем вечером, когда просматривала статьи о нем. Человек — такая тварь, да…

А может, моя нервная система просто устала трещать и крошиться от напряжения. В конце концов, напрягаться вечно невозможно, либо порвешься, либо привыкнешь.

Я лазила по тюремным записям наблюдателей, по записям врача, по показаниям, и ничего не находила. Сухорукова не жаловали в тюрьме. Как любого насильника, как любого педофила. Он попадал в медблок стабильно раз в месяц, отлеживался там неделю, выходил, и через некоторое время все повторялось. Имена и фамилии тюремных врачей я, конечно, сохранила, как и имена надзирателей и имя мужика, с которым через пять лет своей отсидки Светозар все-таки умудрился построить что-то около приятельских отношений. В остальном же… Пустота. К нему никто не приходил, никто не навещал, не было передачек, не было писем или сообщений, ему было запрещено иметь доступ к сети, к любым гаджетам. Само собой, меня это тоже раздражало. Ведь кто-то же знал, кому-то же он рассказал… Вопрос, когда и кому?

Может, не там ищу? Может, надо поглубже порыться в том, что он делал и как жил после выхода? Еще раз проверить этого самого Мирошкина…

Через час я уже была готова все закрыть к херам и начать собираться потихоньку, когда вдруг наткнулась на то, на что наткнуться совершенно не ожидала. На записи о консультациях с психиатром. На восьмой год отсидки… Какого…

Это насторожило и казалось непонятным.

Сухорукова признали вменяемым еще во время следствия, то есть полностью осознающим и отвечающим за свои действия. Три экспертизы из трех. Так какого хрена через восемь лет ему вдруг предоставили психиатра?