Впрочем, сам Урбек предпочел бы бессмысленной побрякушке денежную премию. Он был истинным сыном своего народа.

– Доброе утро, – приятно осклабился Копыто, медленно приближаясь к шасу, и заискивающе добавил: – Все трудишься, да?

Урбек, которого уйбуй отвлек от пересчитывания ящиков, недовольно покосился на дикаря и коротко поинтересовался:

– Ну?

Выбранная в юности профессия требовала от Кумара определенной этнической гибкости – ему ведь приходилось тесно общаться с представителями практически всех семей Тайного Города. Урбек знал, как правильно вести себя и с навами, и с людами, и с чудами, и, разумеется, с Красными Шапками. Кумар обладал талантом мгновенно натягивать нужную маску и никогда не ошибался.

С дикарями он был строг и внушителен до величественности, ясно давая понять, что их мелкие делишки интересуют его исключительно из толерантности.

– Дело у меня, – продолжил Копыто.

– Ну?

Неподалеку тихонько матерились грузчики, отвлекающе жужжали электрокары, мысли путались, и уйбуй робко предложил:

– Может, в офисе поговорим, а?

– Некогда мне по офисам рассиживаться! У меня, между прочим, трое детей и жена мотовка, клянусь алиментами Спящего! – сурово ответил Кумар и бросил многозначительный взгляд на ящики, давая понять, что их пересчет значит для будущего его детей значительно больше, нежели общение с приблудным уйбуем. – Хочешь чего сказать – говори здесь.

– У меня проблемы, – сдался Копыто.

– У всех проблемы, только у меня бизнес, – хмыкнул Урбек. – На продажу чего привез?

Единственным, что мог продать уйбуй, был валяющийся в багажнике Кувалда. Но выставлять на торги великого фюрера Копыто пока не собирался.

– Ты знаешь, что у нас творится?

– Дел у меня других нет, только за вашими безумствами следить.

– У нас опять революция, мля, – пожаловался уйбуй. – Претенденты Кувалду хотят скинуть.

– А я при чем?

– Деньги нам нужны. – Копыто потупился. – Для продолжения борьбы, в натуре.

Урбек недовольно поджал губы.

Хитрый Кумар до сих пор не расплатился с одноглазым фюрером за партию ворованных телефонов, решил, что уйбуй прислан за этим самым долгом, и теперь мрачно прикидывал, хватит ли ему наличных до вечера. А поскольку речь шла о расставании с довольно крупной суммой, настроение шаса резко испортилось.

– Бумага от Кувалды есть?

– Нет.

– Гм… А почему он сам не явился?

– Прячется, – коротко ответил Копыто. Уточнять, где именно скрывается великий фюрер, уйбуй не стал. – А меня выслал. В смысле, послал.

– Тогда я тебя тоже пошлю, пожалуй, – задумчиво протянул Кумар.

– Это еще почему? – удивился уйбуй.

– Это еще потому… – Наличных хватало, но это ведь не повод отдавать долги, не так ли? – Потому что не доверяю я тебе, Копыто. У нас с Кувалдой серьезные финансовые дела. Взаиморасчеты. Кредитные сделки. Реструктуризация. Фьючерсные поставки, рефинансирование и баланс. А ты влезаешь поперек бизнеса и говоришь: дай денег! Знать бы еще, кто тебя на самом деле послал?

Был у Кумара и еще один резон: междоусобицы Красных Шапок славились беспощадностью, и если Кувалда пропадет, то вместе с ним канут в воду и кое-какие устные обязательства насчет оплаты партии телефонов. Как говорится, ничего личного – просто бизнес.

– Я расписку напишу, – пообещал уйбуй.

– Ты грамотный, что ли? – Урбек недоверчиво посмотрел на дикаря.

– На расписку хватит, – пообещал тот.

– И что мне потом с ней делать? Где тебя искать? – В этот момент шас припомнил еще кое-что. – Может, тебя через десять минут чуды грохнут за все твои безобразия?

Копыто позеленел:

– Выдашь?

– Они не просили, – усмехнулся повеселевший Кумар. – Но если будешь надоедать…

Такой намек был понятен даже дикарю.

Уйбуй тоскливо вздохнул, а за его спиной уже нарисовался новый посетитель, при виде которого шас хищно осклабился:

– Привет, дружище! Какими судьбами?

Жадность – все-таки порок.

К середине вторника Колыван окончательно убедился в истинности этой поговорки и теперь проклинал себя за то, что отказал самому первому антиквару, с которым встречался еще в воскресенье и который, как теперь выяснилось, дал наиболее интересную цену. Ибо все остальные предложения колебались от неприемлемых до оскорбительных. Приставник был далек от мысли подозревать сговор, но факт оставался фактом: каждый последующий перекупщик предлагал меньшую сумму, чем предыдущий, и уговоры ни к чему не приводили.

Поездка к Урбеку стала жестом отчаяния: умом Колыван понимал, что барыга ни за что не даст хорошей цены, однако уповал на чудо.

– Работаешь? – осведомился здоровяк, заискивающе глядя на шаса.

– Некогда мне работать, – буркнул Кумар. – Мне деньги зарабатывать надо. У меня жена мотовка и пятеро ребятишек по лавкам.

Удивленный Копыто принялся загибать пальцы.

– Поговорить бы, а?

– Говори.

Присутствие уйбуя сбивало приставника с толку, поэтому Кумар не стал прогонять Копыто. Колыван недовольно покосился на дикаря, вздохнул и продемонстрировал шасу сумку:

– Товар кое-какой у меня.

– Кого обокрал?

– У меня все честно! – возмутился здоровяк. – Ты же знаешь!

– Тогда зачем пришел? – С логикой у Кумара с детства все было в порядке. – Если у тебя все честно, иди к своим обычным покупателям и не мешай работать. – И показал приставнику таблицу: – Мне еще ящики пересчитывать надо.

– Ну… это… – смутился здоровяк.

Рассказывать о своих похождениях по антикварам и ювелирам ему не хотелось, но что ответить шасу, Колыван не представлял.

– Ты же знаешь… все чисто…

– Неликвид, что ли, притащил?

В обычное время приставник вряд ли бы стал болтать при Копыте, однако мучения не прошли даром:

– Какой неликвид?! Монеты, украшения!

И потряс зазвеневшей сумкой.

Уйбуй навострил уши.

– Разве это неликвид? Это всем надо!

– Раз всем надо, то почему не берут?

Урбек уже понял причину появления приставника и теперь прикидывал, стоит ли связываться? В конце концов решил, что стоит: золотишко – это всегда интересно.