Конал говорил, что тоже видел зеленого дракона, когда уходил из того места.

– За день встречи с маркизой над городом тоже пролетал зеленый, – заметил Рони.

– С другой стороны, их много, – Рувин пожал плечами. – Или тут что-то необычное?

– Драконам запрещено летать над городами. Только курьерам в случае крайне срочного сообщения.

– Да, даже если все это разные зеленые, все равно как-то странно. Что было дальше? – вернулся профессор к рассказу.

– А дальше был путь сюда уже без особых приключений, только в большой спешке, – закончил Ксай, избегая пока личных местоимений. – Только время все равно оказалось быстрее.

– Понятно. Что же, все хорошо, что хорошо кончается, – с облегчением выдохнул профессор. – Теперь осталось вернуться домой и занять положенное тебе место, мой мальчик.

– Нет, еще не все хорошо, – покачал головой Ксай. – И не все закончилось. Есть еще две нерешенных проблемы.

– Две? – брови Рувина взлетели вверх. – Какие?.. Агатары, да. С ними, думаю, тут разберутся. Или мы просто уйдем от них. А вторая? О чем ты?

– Я не стал говорить сразу, чтобы не прерывать рассказ о побеге, – Ксай говорил спокойно и внимательно следил за реакциями профессора и его дочери… или же это Рони следил?.. – Ритуал я провел, но ошибся. Именно из-за этой ошибки я провел у драконов столько лет.

– Ксайрон, ты же знаешь, что я не псионик, говори толком, – встревожился Рувин.

Лиранта нахмурилась, но продолжала только слушать.

– Ксайрона, каким вы его помните, больше нет. Тот, кем я стал после разделения, уснул в подвале слишком крепко и слишком плотно закрыл крышку. Та личность, что проснулась, даже не знала о существовании своей второй половинки и развивалась самостоятельно, – очень спокойно, словно о ком-то другом, пояснял Ксай. – Ингрид Спракс за все годы так и не обнаружила подвал, иначе мы бы сейчас не разговаривали. Разбудила меня Моргана Адрелеан. Но не в ее интересах было соединять меня обратно или снимать ошейник, она надеялась, что я вернусь и стану ей служить. Так что сейчас есть Ксай и есть Рони. Ксай помнит прошлое, Рони – это кэтас, который служил Ингрид. Я не буду сейчас расписывать все, что мы успели наговорить и надумать за время пути сюда, сразу перейду к итогу. А он таков: мы оба хотим соединиться, снова стать Ксайроном. Только не знаем, как это сделать.

– Час от часу… – выдохнул Рувин и подскочил с дивана.

Несколько секунд он стоял в задумчивости, потом начал ходить от окна к двери, скинул кофту и сунул руки в карманы брюк. Лиранта в задумчивости откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди, глядя в одну точку.

– Так-так… – профессор остановился и посмотрел на своего бывшего ученика так, словно увидел впервые. От прежнего воодушевления не осталось и следа. – Повторю: я не псионик и не могу даже представить, как это все работает. Так что придется думать и думать очень крепко… – он хотел добавить что-то, но осекся. – Мда. Так что второй? Он сейчас где?..

– Так ты не сам с собой говорил, – пробормотала Лира.

– Я могу с ним пообщаться? – оживленно спросил ее отец.

– Ага. О чем? – усмехнулся Рони.

Шея затекла следить за мыслительным процессом Рувина, так что кэтас поднялся и оперся о спинку дивана, как только получил контроль над телом. И бросил долгий взгляд на Лиранту – симпатичная девочка все же. Но Ксай одернул его и вернул к серьезной теме.

– Ага? – с удивлением повторил профессор. – Ты никогда так не… о, я понял. Ты Рони, так?

– Да, я Рони. И я кэтас. Хотя вы точно не будете меня бояться, – усмехнулся он и демонстративно выдвинул сапфиритовый коготь. Металл отблескивал синевой, опасный своими свойствами для эльери. Рони полюбовался им и убрал обратно в наруч.

– Не напугаешь. Так расскажи мне о себе, Рони, – Рувин с интересом наблюдал за переменами в своем любимом ученике.

– Что именно?

«Не вздумай называть его на «ты» или хотя бы просто по имени,» – строго предупредил Ксай.

«Ох, зануда, – фыркнул кэтас. – Ладно-ладно, не напрягайся ты так, я понимаю, что нам нужна его помощь, а не вражда.»

– Пусть я и не псионик, но о ритуале разделения кое-что знаю, – заметил Рувин. – Тебя создали ради выживания любой ценой. И Ксайрон догадывался, в каких условиях придется существовать, следовательно, оставил все, чтобы ты был способен на вполне определенные поступки. Я даже сказал бы, что оставил значительную часть себя, так что ты в большей степени Ксайрон, чем Ксай. Только…

– Плохой Ксайрон, – хохотнул Рони. – Но так длинно, так что оставим разделение по слогам. К чему вы клоните?

– Хорошо. К тому клоню, что ты не должен сильно ощущать разделение. Я бы даже сказал, что ты вполне целостная личность. Стремление Ксая к объединению я понимаю, но хочу знать и твой мотив, Рони, – и Рувин продолжил при виде иронично поднятой брови кэтаса. – Да, я тоже хочу видеть целого и полноценного Ксайрона, но мне нужно понимать…

– Что мое желание искреннее, я понял, – кивнул Рони.

– Перебивать не вежливо, юноша, – строго насупился профессор.

– Ах, простите, – без тени раскаяния усмехнулся Рони и сел на диван. Все же рана давала о себе знать и не позволяла стоять долго. – Присядьте, профессор, разговор не на пять минут, а у меня шея затекла.

– Ты наглее, чем был, – усмехнулся Рувин, но вернулся на диван. – Рассказывай.

– Вы правы, – стал серьезным кэтас и бросил еще один короткий взгляд на Лиранту. – В самом начале я действительно считал себя нормальным и полноценным, первое время даже хотел уничтожить Ксая, чтобы остаться единственным хозяином этого тела. Дескать, ты меня создал, ты ошибся, теперь спасибо-до свидания – выживает сильнейший. Я даже не собирался никуда идти, думал жить в лесу, а когда закончится запас «крови», как-то добыть его. Ксай навел на мысль, что это не сработает. Потом я и сам понял, что не сработает, и нужно идти к эльери за помощью. И тут я понял, что они… вы… не примите меня. Я даже себя особо эльери не считаю.

– Кем же