– Он сюда не дотянется, не бойся! – Эребу не помешало бы добавить уверенности голосу. – Второй раз эта дрянь тебя не получит. Тише, тише.

Воронка оторвалась от чаши Окуляра. Зависла в центре каменного круга, будто задумавшись. Секунда, другая, и воронка начала стремительно расти, с каждым оборотом пожирая всё больше пространства. Нокс вырвалась, сильно оцарапав Эреба.

* * *

Бессилие. Злость и бессилие. Отвратительный коктейль, но лучшего комтуру не досталось.

Воронка над Окуляром расползлась до дальних камней круга и начала медленно опускаться на землю. Сейчас она накроет Соню! А сделать ничего нельзя. Как только Окуляр лишился последней голубой капли, всё вокруг оцепенело.

– Уходи оттуда! – крикнул было Макс девушке.

Но какой там! Слова застряли в горле бесполезным комом. Комтур не мог пошевелиться. Воздух словно затвердел. Режиссеры фантастических фильмов любят так показывать опасных древних пришельцев, попавших в ледяной плен где-нибудь на полюсе. Громадная прозрачная льдина, а внутри застывшее нечто. Вот так и Макс. Застывшее нечто. Очень злое нечто.

Ни Грей, ни Тим не двигались. Легче от этого Максу не становилось. Он продолжал попытки высвободиться из невидимых оков. Безуспешно.

Воронка опустилась, полностью скрыв Соню. И в тот же миг рассыпалась мириадами кровавых капель. Едва коснувшись поверхности земли, капли отскакивали обратно. Гравитация, похоже, также оказалась обездвиженной. Кровавая взвесь повисла в воздухе.

Соня упала на колени, запрокинула голову.

* * *

Эреб успел поймать Нокс в нескольких сантиметрах от копии Окуляра.

– Стой же, глупая!

Нокс зашипела, попыталась вырваться.

– Воительница ты моя. Не надо! Обычным способом мы туда никак не успеем добраться, а так, как ты предлагаешь… Не стоят они того. Ни один из них не стоит.

Эребу никак не удавалось успокоить кошку. Она извивалась, буквально вытекая из рук.

– Ну же, милая! Хватит.

Маленькие острые зубы больно впились в мягкий треугольник между большим и указательным пальцем. Нокс наконец высвободилась. Снова метнулась к Окуляру.

– Я сказал «нет»! – Эреб ненавидел себя за этот тон.

Нокс остановилась. Сжалась вся, сгорбилась, совсем не по-кошачьи. Хранитель потянулся к ней, но серая увернулась от ласки и, даже не взглянув на Эреба, медленно пошла в сторону архива. Больше её эта история не касалась.

– Ты гораздо лучше меня, родная. А-а-а-а!

Эреб схватился за голову, пряча уши, защищая их.

* * *

Соня кричала, не издавая ни звука. Ни одна капелька вокруг неё не сдвинулась с места, ни малейшего движения воздуха. Кровавое безмолвие и крик. Крик, разрывающий присутствующих изнутри.

У Грея на лице не дрогнул ни один мускул. Холодный шрам крепко сжатых губ.

У Тима глаза поблёскивали. То ли свет бликовал, то ли ещё что.

У Макса лопнул сосуд в глазу. Не один.

Соня кричала. В пронзительной тишине послышалось легкое потрескивание. Заметно похолодало. Багровые капли, те, что висели ближе всего к девушке, стремительно превращались в льдинки. Показалось? Да нет, началось какое-то движение. Льдинки вращались вокруг раскинутых Сониных рук. Из глаз тонкими струйками потекла кровь. Вращение ускорилось. Ещё, ещё. Льдинки срастались, превращаясь в «сюрикены». Замерли. И вдруг с силой вонзились в Сонины руки, разрывая нежную кожу, врезаясь всё глубже.

* * *

Эреб наконец оторвал руки от ушей. Крик тише не стал, но Хранитель привык к нему. Кровавый тюль, укрывающий Окуляр, таял. Каменная чаша снова наполнялась. Стоило последней капле вернуться в сосуд, как багрянец исчез. Воды Окуляра сияли кристальной синевой. Гладь застыла совсем ненадолго. Уже в который раз струя ударила в небо. Бледно-голубая, воздушная. Даже здесь, на заднем дворе архива, маленькая струйка из персонального Окуляра Эреба добивала до самых звезд.

Озарение, осознание, облегчение…

– Нокс! – Эреб вскочил и со скоростью, которой и сам комтур Макс позавидовал бы, бросился к двери в архив. – Нокс! Я так ошибался!

Старые пергаменты полетели в стороны. Хранитель судорожно искал.

– Да где же это? Нокс! Где теория этого грека, комедии он еще непристойные писал. Как же его? Нокс! Давай, ты потом характер свой покажешь, я попрошу прощения, я буду долго его просить. Нокс, пожалуйста.

Из недр архива послышалось тихое «мяу». Кошка нашлась в самом пыльном углу. Она сидела рядом с валяющимся на полу томом и меланхолично вылизывалась. Верхняя полка щербилась темным проёмом.

– Умница ты моя, нашла! – Эреб поднял увесистую добычу. На обложке потемневшими буквами значилось «Аристофан».

Страницы зашелестели. Быстрее, ещё быстрее. Будто и пальцы уже за ними не поспевали.

– Вот же! И как я мог забыть! «Хаос – воздушное пространство между небом и землей». Ты понимаешь, Нокс?

Левое ухо интересовало Нокс куда больше, чем проблемы мироздания. Не отвлекаясь на Эреба, кошка продолжала методично тереть ухо лапой.

– Это слой, озоновый слой! – Хранитель был крайне возбуждён. – Видимо, мы пропустили появление особо крупной дыры. Хотя, нет. Дыра – это мелко. И так весь слой как решето. Там, похоже, уже глобальный разрыв, с которым бы люди не справились. А может, и не пропустили, я-то не слежу.

Эреб давно так не волновался. Вот разве что, когда Макса в первый раз увидел. Хотя нет, несравнимо.

– Нокс! Это же радиация, это уже не вопрос одного-двух континентов. А девочка разливает «хаос»! Не в современном понимании, а в том, древнем. Если уж я забыл, то остальные и подавно. Она не разрушает мир, она его лечит. Понимаешь? Латает эту дрянную атмосферу. Она же их всех спасает. Но мрак? Если и здесь не то значение…

Хранитель смотрел на древнюю страницу. Там остался кровавый отпечаток. Надо же, как сильно Нокс оцарапала. Эреб повернул ладонь вверх. Капли крови в складках кожи. Он понял.

– Это кровь, милая! Понимаешь? Мрак! Она же моя… Она наша… Иррумабо!

* * *

Голубой столп, бьющий из чаши Окуляра, светился холодным светом. В этом мерцании Соня стала похожа на фарфоровую куклу с белой, почти прозрачной кожей. Гравитация так и не заработала, и капли крови из ран на руках не падали на землю, а поднимались тонкой струйкой. Шелковые алые ленточки крови. Струйки тянулись к столпу, вплетались в него. Была во всём этом какая-то своя, болезненная красота.

Крик исчез, а с ним пропала и сила, удерживающая всех на месте. Тим первым рванул к сестре, чтобы… Что именно «чтобы», он не думал. До Сони оставалось не больше метра, когда Тимоха уперся в стену. Прозрачную, но от того не менее прочную. Он бил кулаками, ногами. Всё бесполезно.