Вот как? И что в таком случае нужно Кестрину? И почему подчеркнуто, чтобы я не наряжалась? Но Матсин не ждет расспросов, отворачивается и шагает прочь. Кестрин не дал мне возможности отказаться, сделав приглашение скорее приказом.

Я молча смотрю вслед Матсину. Впервые мне приходит в голову, что он – человек Кестрина, первейший и главный, безоговорочно преданный. Принц послал его в Аданию, чтобы оберегать меня до прибытия во дворец. Все было не тем, чем казалось, – я боялась, что они с королем считают меня никчемной, а Кестрин как мог заботился о моей безопасности. Теперь я не верю, что он собирался пожертвовать мной ради спасения, каким бы мрачным будущим ни грозило ему преследование Дамы.

Я сижу у стены в часовне, набросив на плечи плащ. На улицах уже стало теплее. Тающий снег падает капелью с крыш, ручейками бежит вдоль улиц и мешается с грязью переулков под ежедневным натиском колес, копыт и башмаков.

Если будет теплеть и дальше, через неделю мы с Корби снова начнем гонять гусей на луга. От этой мысли сводит живот, ведь Фалады со мной больше не будет. Но я буду брать с собой посох и внимательно следить за Корби и больше его к себе не подпущу. И обещание Ясеня с Дубом тоже меня защитит.

Я поворачиваюсь и слушаю голоса на улице. Мы не виделись с Таркитом с того дня, как вместе гуляли. Интересно, начал ли он обучение и как поживает его матушка. Я вычищаю грязь из-под ногтей и снова уплываю мыслями к требованию Кестрина. Он хочет, чтобы я нарядилась, уже придя во дворец? Или просто желает поговорить наедине? Я кручу слова Матсина в голове и пытаюсь разгадать, что принц задумал.

По пути к конюшням меня это все еще тревожит.

– Терн! Терн! – вопят невдалеке.

Я испуганно озираюсь и вижу летящего ко мне Торто. За ним следом бежит стайка детишек.

– Лакмино говорит, что в самом деле ты не с гор! Правда, что ли?

– Вроде того. Я жила за горами, в…

– Так, значит, ты служанка новой принцессы! – выкрикивает Торто, сверкая щербинкой в зубах.

– Нет. – Ответ выходит резким. – Я никогда ей не служила.

Дети глазеют на меня.

– Мы просто прибыли вместе, – поясняю я, стараясь смягчить голос.

– Ты здорово говоришь на менайском, – сообщает кто-то из ребятишек. – А принцесса ужасно. Я знаю, моя тетушка работает во дворце и слыхала ее.

– Ну, переводить для меня на конюшнях некому, правда? Пришлось выучить все самой.

– Ага, – соглашается Торто. – Но раз ты не ее служанка, то кто?

– В первый же день вам говорила. – Я стараюсь скрыть досаду. – Гусятница. Подданная короля, так же как и все вы.

– А почему не подданная принцессы? – спрашивает Гира, одна из девочек. – Он же все-таки наш король, а не твой.

– Он дал мне работу и дом, когда у меня не было ничего. Так что я верна ему.

Торто кивает:

– Я б тоже так решил.

– А ты что, жила при дворе раньше? – встревает еще кто-то из ребят.

– Да.

– И как это?

– Да, что вы там ели?

– У тебя было много платьев? – Гира округляет глаза.

– А лошадь была? – спрашивает Торто.

– Давайте-ка по одному, – смеюсь я. – Пойдемте со мной до конюшен, отвечу на все, на что успею.

– У тебя была лошадь? – снова спрашивает Торто, хватая меня за руку и уводя вперед от других.

– Была.

Я не смею называть имени, страшась по-прежнему крепко обнимающей шею удавки. Зато могу описать, как Желудь выглядел, как часто я на нем каталась и куда ездила и еще – по требованию – как была на этих прогулках одета, что снова возвращает разговор к числу моих платьев.

Я оставляю ребятишек на краю улицы, пообещав продолжить рассказ в другой день, и пробираюсь в свою прежнюю комнату, чтобы покопаться в сундуках Валки. Каким бы ни был приказ, не может быть и речи о том, чтобы появиться перед Кестрином с грязью на подоле и в покрытой пятнами юбке. Увы, платья попроще уже все перепачканы за работой, потому что я брала их всякий раз, когда подаренную Виолой одежду нужно было стирать. А надевать что-то нарядное я все-таки не смею. Одно дело – выбрать вещи почище, другое – вовсе наплевать на требование принца. В конце концов я просто нахожу наименее помятое дорожное платье, вычесываю из волос сено и отмываю водой руки и лицо.

Как и было обещано, Матсин ждет у дворцовых ворот. Он ведет меня к боковому входу, сквозь незнакомые внутренние дворики и через лабиринт отделанных деревом коридоров. Наконец открывает дверь в небольшую комнатку в углу одного из них. Мы оказываемся в пустующей кладовой, в дальней стене которой еще один проход. Матсин проводит меня через него в узкий коридорчик, освещенный лишь одной лампой на стене. Прикладывает палец к губам и берет лампу в руки. Глаза у него темнеют в сумраке, лицо неподвижно и непроницаемо. Мы минуем еще четыре двери до той, что Матсин отпирает. Он снова касается пальцем губ и жестом приглашает меня войти.

В комнате стоят только стул и столик с приготовленным ужином, и еще один стул повернут к дальней стене. Сквозь верхнюю половину этой стены сочится свет, создавая мрачную полутень. Я пересекаю комнату и смотрю сквозь изнанку затейливого деревянного узора на гостевую столовую, залитую светом камней. Стол внизу тоже накрыт к ужину. Слуга заканчивает раскладывать по местам приборы и удаляется, до меня долетает эхо его шагов.

Моя комната – что-то вроде балкона, сквозь просветы в резьбе ясно видно весь нижний зал. Я слышу тихий щелчок и оборачиваюсь к пустоте и закрытой двери. Жду, пока глаза привыкнут к сумраку, потому что Матсин унес лампу. Когда отзвуки его шагов затихают, иду к двери и аккуратно жму на ручку. Дверь не открывается.

Что ж, можно и угоститься приготовленным ужином, решаю я, подходя к уставленному тарелками столу. Расстеленный под ним ковер заглушает скрип стула, а скатерть не дает звенеть посуде. На первом приоткрытом блюде я нахожу три мясных пирога. Долго смотрю на них, прежде чем открываю все остальное и сажусь есть.

И почти сразу заканчиваю, от беспокойства аппетита совсем нет. Я встаю и перебираюсь к стулу с видом на все еще пустую столовую. Моя комнатка явно сделана для тайного наблюдения за теми, кто сидит внизу. Судя по всему, Кестрин хочет показать мне, как пройдет ужин. Что бы там ни случилось, надеюсь лишь, что он не заставит меня возвращаться во дворец сегодня же. Я складываю руки на коленях и жду, желая доверять намерениям принца, желая уметь отклонять его приказы.

Через несколько минут я слышу приближение людей.

Кестрин ведет Валку под руку сквозь двойные двери и провожает во главу стола. За ними следует строй молодых пар, лордов и леди, неторопливо расходящихся по своим местам в строгом соответствии с важностью положения. Одну из женщин я точно видела раньше – это прислужница Валки, впустившая меня в ее спальню после того, как принцесса удалилась ко сну. Сомневаюсь, что она тогда призналась в содеянном.