Алексей жевать перестал, посмотрел серьёзно и сказал:

— Ты исключение. По крайней мере, для меня.

Ира тут же расплылась в улыбке, но попыталась его поддеть.

— Как приятно услышать от тебя что-то, кроме «что делаешь» и «с кем ты это делаешь».

Он кисло улыбнулся.

— Да, делай из меня варвара.

— Лёша, — проговорила она с особой интонацией.

Он глаза к её лицу поднял, и через мгновение уже улыбнулся. Ире так захотелось протянуть руку и коснуться его, но они сидели в центре ресторанного зала, и она поостереглась делать это. Спрятала улыбку за бокалом с вином, от Лёшкиного взгляда в упор даже в жар кинуло, и пока придумывала, что бы такое ему сказать, чтобы он окончательно про Патрика позабыл, рядом с их столиком появилась девушка. Высокая смуглая красавица, с большим чувственным ртом и копной роскошных тёмных волос, рассыпавшихся по плечам, и самым натуральным образом прижала Лёшку к своей груди. Наклонилась к нему, обняла, и он от неожиданности ткнулся носом в вырез её декольте.

— Лёша, как я рада тебя видеть! Где ты пропадаешь? Не звонишь совсем.

Алексей от девушки отстранился, даже сделал попытку отодвинуться вместе со стулом. Кинул взгляд на замеревшую от удивления Иру, та с нескрываемой заинтересованностью изучала броскую внешность незнакомки, и тогда уже навесил на лицо улыбку, оторвал взгляд от пышной груди Карины Катанян, посмотрел в её лицо. И всё с той же улыбкой попросил:

— Не кричи.

Карина рот захлопнула, правда, через секунду вновь заулыбалась и полезла к нему, делиться информацией. Она даже на Иру внимания не обращала, потому что с ранней юности искренне верила в то, что ни одна женщина не достойна её внимания, и уж точно ей не соперница. Присела на свободный стул, придвинулась к Алексею, и, не отпуская его взгляда, заговорила:

— Я вернулась месяц назад, точнее, папа сказал: приезжай. Ты же знаешь, какой у него характер, семь пятниц на неделе. То убирайся из Москвы, то немедленно домой… А ты сволочь, я ждала тебя на Крите больше недели. Ты же сказал, что после Лондона прилетишь в Грецию. Обманул.

Больше Алексей на Иру не смотрел, он смотрел на Каринку и думал: ну как можно быть такой болтливой дурой? Подойти к человеку в ресторане и выболтать всё, что в голове есть. Точнее, в голове-то ветер, а ещё воспоминание о том, что её кинули. Конечно, при Светке бы не подошла, а тут прибежала территорию метить. А она ещё к Ире повернулась и сказала:

— У него такая вилла на Крите, я бы там на всю жизнь осталась. Очень советую побывать. На Крите то есть. — И протянула Ире руку для знакомства, видимо, всё-таки заинтересовавшись. — Карина. А вы?..

Ира смерила её взглядом, пытаясь найти в агрессивной красоте девушки хоть какой-то изъян. Заметила характерную горбинку на переносице, и решила удовлетвориться этим. Но руки ей не подала, и сдержанным тоном оповестила:

— А я журналист, беру у Алексея Андреевича интервью для журнала «Семейная жизнь».

Алексей только выдохнул в сторонку, а Карина вполне искренне ахнула.

— Правда? Знаете, у Лёшика хорошая жена, он всегда ею хвалится.

Ира перевела взгляд на Алексея, и тот проговорил приглушённо:

— Каринка, заткнись. Христом Богом тебя прошу.

— А что? Я правду говорю. — Она снова к нему повернулась и без стеснения вцепилась в его руку. — Кстати, твоя жена пригласила нас на ужин. Папа сказал. Я приду.

Он смотрел на неё с прищуром и больше всего на свете мечтал её убить. Расцепил её пальцы, снова глянул на Иру, сконфуженно. А Карину попросил:

— Иди, я занят. Ты тоже займись чем-нибудь.

Она из-за стола поднялась, но уточнила:

— Ты мне позвонишь?

Он тут же кивнул.

— Клянусь. — И добавил, когда она отошла: — Лет через пять.

Ира с невозмутимым видом вернулась к еде, но надолго её не хватило, и она не без злорадства заметила:

— А Штирлиц был на грани провала. Точнее, с треском провалился.

— Ира, это не то, что ты думаешь. — Сказал это и в досаде замолчал, даже поморщился. Тарелку от себя отодвинул и негромко проговорил: — У неё проблемы с головой, по-моему, это очевидно. Вместо мозгов ветер.

Ира спорить не стала, кивнула, правда, заметила:

— Но зато четвёртый размер груди и сексуальный рот.

— Ну, причём здесь это?

— Не причём, но когда твой нос оказался у неё между титек, выглядело это весьма органично, и главное, ни одного из вас не смутило.

Что ответить, он не нашёл, и обед закончили в молчании. Алексей на Иру кидал хмурые взгляды, а она потеряла аппетит и лишь ковыряла вилкой запечённую рыбу. А потом ему в один момент надоело, Лёша бросил на стол салфетку и сказал:

— Поехали отсюда.

Ира спорить не стала, допила одним глотком вино и поднялась, как только официант принёс счёт. Даже первой из зала ресторана выскочила, чувствуя невероятную злость и обиду.

— Ира.

Он догнал её на улице, обнял за талию и заставил остановиться, но повернулась она не сразу, буквально заставила себя. Лёша коснулся её щеки, в глаза заглянул.

— Ты нашла из-за кого расстраиваться.

— А я не из-за неё, я из-за тебя. Ты должен был из Лондона поехать к ней? — И закончила с сарказмом: — На свою виллу на Крите. Ты хорошо устроился, Лёша, как посмотрю.

— Ну что ты повторяешь глупости. Каринка верит в то, во что хочет верить. Да, она была у меня… в гостях. Но именно в гостях, я разрешил ей там пожить, когда она с отцом поругалась и захотела из Москвы уехать. Я к ней не собирался, да у меня голова не тем занята была, ты же знаешь. И я даже не могу сказать, что она специально всё это наговорила, потому что это не так. Она всегда говорит то, что ей в голову в этот момент пришло, поэтому я не в восторге от перспективы ужина с её семьёй.

Ира внимательно его слушала, не сводя глаз с его лица. А когда он сказал про ужин, не сдержала усмешки.

— Конечно, ты не в восторге! Посадить за один стол жену и любовницу. И скажи, что я ошибаюсь.

— Ирка. — Он пытался её разжалобить, смотрел с мукой, после чего голову наклонил и заглянул ей в глаза.

— Ты просто… — Она замолчала, боясь всерьёз с ним рассориться, но почувствовала, что Алексей и без того напрягся, и взгляд стал цепким и прохладным, словно он её предупредить пытался о свершаемой ею глупости.

— Кто?

Её всё задело — и его тон, и колючий взгляд. Поэтому отступила, освобождаясь от его прикосновений и рук.

— Бабник.

Алексей руками развёл и усмехнулся.

— Это ты мне сказала в первый вечер в Лондоне, что я весь в отца. А теперь удивляешься сделанному открытию?