Фаддей предусмотрительно предостерег:

— Дождь все моросит, и потом будет еще хуже. Пусть на обратном пути объедет то место стороной.

«Филиппу уже все равно, — подумал Святослав. — Обратного пути для него нет».

Вскоре Филипп передал:

— Связь закончена.

Это означало, что он находится в ста километрах от зоны. Они заранее договорились, что после этого Филипп будет ограничиваться короткими сообщениями, а Святослав — только слушать, ничего не отвечая, иначе спецслужбы засекли бы его группу. То, что они услышат Филиппа, не беда. Мешать ему они не станут — зачем? Это не в их интересах. Вопроса о том, кому адресованы его короткие безответные реплики, не возникнет: Святослав и Филипп, стараясь менять звучание голосов, тайком от прочих сделали записи переговоров якобы нескольких человек, и Филипп иногда запускал эти записи в эфир, создавая видимость того, что вся группа время от времени переговаривается между собой на остановках или же находящиеся в кабине говорят с теми, кто в кузове. Собственные сообщения Филиппа, редкие и очень краткие, на этом фоне не могли вызвать подозрений.

Когда до зоны оставалось километров двадцать пять-тридцать, он снова застрял и бросил бы вездеход, если б не опасался тем самым вызвать у охранников ненужные сомнения относительно того, сколько человек на нем ехало, раз они не смогли вытащить машину. Наконец он выбрался, подъехал к зоне поближе, оставил вездеход и дальше двинулся пешком, увешанный автоматами и КОРами. Он шел на протянувшееся острым клином до леса минное поле. В последний раз запустил предназначенную для этого случая запись, в которой Святослав приказывал всем подтянуться и двигаться компактной группой.

Секунд через тридцать прозвучал резкий окрик:

— Стой! Мины!

Затем в наушнике Святослава раздался оглушительный грохот, а потом его сменила тишина, показавшаяся еще более оглушительной. Святослав знал, что произошло, знал так, как если бы видел все собственными глазами: Филипп подорвался на мине, и бывшие при нем заряды «страйка» сделали этот взрыв столь мощным, что уже никто не разобрал бы, сколько народу там было. Охранникам достанется лишь разбросанное по изрядной площади искореженное оружие и машина со следами пребывания в ней нескольких человек.

Когда Святослав сказал, что Филипп погиб, то почувствовал, что все считают виновным его. Он принял дурацкое, по их мнению, решение послать Филиппа на разведку одного, и теперь эта смерть была на его совести. Однако никто не упрекнул его в открытую, лишь Симон пробормотал что-то совсем неразборчивое.

Вечером, в конце протекавшего в молчании ужина, Святослав сказал:

— Я обдумал создавшееся положение и решил, что наши планы придется изменить.

Симон буркнул в свою кружку:

— Интересно послушать, что еще ты надумал.

Не обращая внимания на этот выпад, Святослав продолжил:

— Филипп подорвался на мине, а по сведениям Книжника, никаких мин там быть не должно. Следовательно, либо его данные устарели, либо это вообще дезинформация. Не хотел говорить вам этого раньше, а теперь скажу: Книжник предупредил меня, что у него есть сомнения насчет сведений о зоне Долли, — соврал Святослав. — В любом случае следует признать: мы не располагаем достоверной информацией об охранных системах.

На всех лицах сначала отразилось замешательство, затем лицо Симона вспыхнуло от ярости, и он вскочил, сжимая кулаки.

— По-твоему, получается, что мы пришли сюда напрасно?! Семеро из нас погибли тоже напрасно? Так, да? А Филипп, уж если говорить начистоту, погиб из-за тебя! Ты выдохся, командир! Филипп мог ошибиться. Мало ли на что он там напоролся! Смерть Филиппа для тебя подходящий предлог, вот что! Ты просто сдрейфил. Признайся в этом прямо.

— Я трезво оценил ситуацию. После инцидента с Филиппом охрана будет вдвойне бдительна. Какой толк, если все мы погибнем? — ответил Святослав, а про себя подумал:

«Вот и снова Симон на первом месте. Ведь именно предатель должен стремиться к тому, чтобы прежний план остался в силе, чтобы мы пришли к зоне и подали условный сигнал. Если мы повернем обратно, жандармам не выйти на Долли, а им нужно именно это. Не мы, а Долли».

— Слушай, командир, — недобро сказал Симон, — ты за нас не решай. Мы не воинское подразделение, а добровольцы.

Кирилл хмуро заметил:

— Прежде чем делать окончательные выводы, следует подойти к зоне поближе и хотя бы посмотреть, что к чему.

— Филипп уже посмотрел, — резко бросил Святослав.

Иоанн примирительно предложил:

— Отложим обсуждение этого вопроса на утро.

Однако Святослав заявил безапелляционным тоном:

— Я уже все решил.

Симон, возвышавшийся надо всеми, потому что он стоял, а они сидели, демонстративно плюнул и уселся тоже. Дотоле молчавший Фаддей заговорил веско и основательно:

— Хотя Симон прав в том, что мы добровольцы, не забывайте и другого: мы не возражали, когда Книжник назначил Петра командиром. Это означает, что мы обязались выполнять его приказы. Не только когда согласны с ними, но и когда не согласны тоже. Иначе был бы полнейший бардак.

Симон откровенно враждебно процедил:

— С тобой, Фаддей, все ясно. Ты тоже сдрейфил.

Готовую начаться ссору предотвратил Иоанн, сказал то, что следовало сказать Святославу, не будь он в первую очередь озабочен тем, как расставить ловушку на предателя. В голосе Иоанна слышались укоризненные нотки.

— Мы уже убедились, что трусов среди нас нет. Если сейчас наши взгляды разошлись, это еще не причина, чтобы оскорблять друг друга. Завтра нам всем будет стыдно за свои слова. Давайте лучше ложиться спать, пока не наговорили лишнего. Хотя бы ради Филиппа не будем сегодня ссориться.

Напоминание о Филиппе, погибшем всего несколько часов назад, заставило замолчать даже несговорчивого Симона. Он нехотя достал свой спальник и расстелил его, но укладываться не стал, а, вытащив из пачки сигарету, пошел к озеру. Иоанн, немного помедлив, последовал за ним.

«Симон, это Симон! — билось в голове у Святослава. — Он так разозлился оттого, что мое решение поставило под угрозу его собственный план сдать нас жандармам. Теперь он мечется, прикидывая, что предпринять».

Распаковывая рюкзак, он перехватил недоумевающий взгляд Марии — она слишком хорошо знала его, чтобы поверить, будто он и правда собирается повернуть обратно.

— Все в порядке, — тихо сказал он. — Я делаю то, что нужно.

Крошечная морщинка на ее лбу разгладилась, она молча кивнула и, забравшись в спальник, подложила ладонь под щеку, устраиваясь поудобнее.

Святослав нынешней ночью спать не собирался. Он снял куртку и небрежно бросил ее на свой рюкзак, а спальник разложил поодаль. Вчера и сегодня он достаточно долго на глазах у всех переговаривался с Филиппом, используя усилитель, который потом убрал в карман куртки, — теперь каждый знал, где тот находится. Предыдущей ночью дежурными были он сам, Кирилл и Мария; в эту ночь дежурить предстояло троим подозреваемым: Симону, Иоанну и Фаддею.