Что бы там плохое потом ни происходило, но все прекрасное в период становления группы случилось только благодаря Биллу. Он сыграл главную роль в нашем развитии, он стал тем клеем, который нас всех надолго соединил. Он знал все «кнопочки» у каждого, знал, на что нажать, чтоб каждый из нас был радостен и счастлив. И каждый думал: я-то и есть его любимчик.

Но мы уже ясно видели, что «капитальный ремонт» группы KISS возможен лишь в том случае, если мы избавимся от всего нам хорошо знакомого. Мы уже избавились от двух членов группы, и мы прошли период такого баловства и растрат, что лишились автономности и независимости, — для чего это все, по сути, и было придумано. Система Билла потакала нам во всем, но отгораживала нас от реальности. Мы проживали жизнь в огромном пузыре, и это нас убивало.

Я даже предложил выступать без грима, чтобы полностью порвать с прошлым. В итоге отказываться от грима Джин не захотел, но мы решили отпустить Билла.

Мы ему позвонили из Лос-Анджелеса: «Билл, мы летим в Нью-Йорк, нам надо с тобой встретиться».

Я всегда считал, что, заканчивая отношения, ты должен смотреть в глаза. Не важно, о каких отношениях речь — о любви или о бизнесе.

Когда мы вошли в офис Билла, он сказал: «Я знаю, зачем вы приехали».

«Пора», — сказали мы.

Он грустно улыбнулся. Мы пожали руки. Огромная глава наших жизней осталась в прошлом.

Когда мы готовились к записи следующего альбома, Creatures of the Night, не все топовые продюсеры, мягко говоря, выстроились в очередь у наших дверей. Если честно, то на наши звонки даже не отвечали.

Наконец летом 1982 года я запланировал пообщаться за ланчем с парнем по имени Майкл Джеймс Джексон в Лос-Анджелесе, где мы собирались записывать альбом. Встреча в ресторане Melting Pot на углу бульвара Ла Сьенега и Мелроуз. Сразу выяснилось, что у Майкла пока нет серьезного опыта в рок-музыке, хотя он совсем недавно работал с Джесси Колином Янгом, основателем группы The Youngbloods, которая в 60-е выпустила несколько хитов. Еще в начале разговора Майкл сказал: «Ребята, вам вот что надо сделать: написать несколько хитовых песен».

Ух ты, а я-то и не догадался! Охренеть идея!

Но, несмотря на такой инсайт, Майкл мне в общем понравился. Человек глубокий, задумчивый, умный — мы сразу подружились. К тому же, хотя я не очень себе представлял, что мы предложим с музыкальной точки зрения, нам нужен был кто-то. Потому что, как мне представлялось, мы с Джином только вдвоем мало бы чего сделали, поскольку никто из нас не хотел идти на компромиссы в плане своих музыкальных идей. В студии нам нужен был посредник, некто с правом решающего голоса.

Мы с Джином уже вместе песни не писали. Майкл предложил пригласить соавторов со стороны. Я предложил кандидатуру Брайана Адамса — он тогда сочинил в соавторстве с Джимом Велленсом средней успешности хит «Let Me Take You Dancing». Хотя на записи этой песни голос Брайана чуть ускорен, из-за чего звучит по-девчоночьи, мне казалось, что тут что-то есть. Мы пригласили Брайана прилететь в Лос-Анджелес, он прилетел, но песню в итоге написал в соавторстве с Джином — «War Machine».

С уходом Эйса мы стали распространять информацию, что ищем нового гитарного стрелка. Прослушивали мы, помимо прочих, Стива Фарриса из группы Mr. Mister, отличного блюзмена Роббена Форда и Стива Хантера. Из Нью-Джерси на прослушивание прилетел Ричи Самбора, гитарист недавно образованной группы под названием Bon Jovi. Ричи тогда еще не был тем совершенным музыкантом, каким его все знают, и место он не получил. Странно — годы спустя я слышал, как он говорил, что на самом деле не хотел получить у нас работу, а мечтал играть что-то более блюзовое. Прежде всего, очень трудно поверить, что он прилетел на прослушивание в группу KISS в Калифорнию только из-за того, что ему, допустим, нравился обед в самолете. И вообще, Bon Jovi, конечно, сделали много хорошего, но вот в моей коллекции пластинок они стоят не рядом с Хаулином Вулфом.

Другой, с кем я пообщался, — очень милый мальчик по имени Сол Хадсон. Он мне поведал, что его мама — портниха у Дэвида Боуи и что друзья называют его Слэш (slash — порез, разрез. — Прим. пер.). Говорил он хорошо, вообще был обаятельным, но выглядел совсем как-то по-детски. Я не выдержал и спросил: «Сколько ж тебе лет-то?» «Семнадцать в следующем месяце!» — ответил он.

Мне в январе того года стукнуло тридцать, а Джин был вдвое старше этого парня. «Знаешь что, — сказал я Солу, — звучишь ты как просто крутой чувак, но мне кажется, ты просто юный слишком для всего этого». Я пожелал ему всего самого наилучшего и навсегда запомнил его, такого милого и искреннего.

В итоге на Creatures of the Night соло играли разные люди. Таким способом мы проверяли, что подойдет, кто попадет в настроение данного трека. Однажды в студию пришел Эдди Ван Хален — он знал, что мы ищем гитариста. Он послушал что-то из нового материала, в том числе соло в заглавной песне в исполнении Стива Фарриса. «Ого, а чего бы вам этого-то парня не взять?» — удивился он. А дело было в том, что с Фаррисом мы репетировали, но как-то вот не чувствовали, что сотрудничество получится.

Эдди в то время был сильно чем-то расстроен. Он звонил мне домой несколько раз. Пребывал в расстроенных чувствах явно и хотел беседовать о сольных альбомах членов KISS. Так и спрашивал: «Почему вы их сделали? Почему записали по сольному альбому?» Ясно было, что это имеет отношение к его группе, которая тогда переживала непростые времена, но что именно там происходит, он не говорил. Казалось, что он искал у меня ответы, но я так и не понял, в чем был вопрос.

Я написал песни «Creatures of the Night» и «Danger» с парнем по имени Адам Митчелл, который играл в канадской группе The Paupers. А у Адама был еще другой соратник — гитарист по имени Винсент Кузано. Об этом Кузано как о человеке Адам отзывался так себе, но искренне считал его очень талантливым певцом и автором песен и говорил, что его стиль игры может оказаться подходящим для группы KISS. Такая история повторялась часто: все считали Винни талантливым и способным музыкантом, но о нем как о человеке никто ничего хорошего сказать не мог.

Гмммм.

Когда Винни впервые оказался у нас в студии, то, играя соло, упал на колени. Мне показалось, что это самое глупое, что я когда-либо видел в жизни. Такое же на прослушиваниях просто не делают! И вообще казалось, что с ним что-то не так — выглядит странно, глазки бегают, но мы тогда попали меж молотом и наковальней, так что Винни в итоге сыграл на многих треках альбома.

Мы делали Creatures в состоянии шока, с полным пониманием того, как сильно мы заблудились. Сам альбом был нашей декларацией о намерениях вернуться на круги своя. Эрик успокоился и расслабился — именно этого он и ожидал всю дорогу. И радовался во время всего процесса записи.

Однажды днем у студии остановилась машина, полная детей, и некий мужчина — чей-то отец, как я подумал — зашел в помещение. Джин провел всех в комнату, где мы записывались. Они встали вокруг микрофона. Пришли, оказывается, спеть бэк-вокал для одной из песен.