Вот и сейчас я задумался о том, что Марина не сможет забыть об этом. Не сможет просто бросить всё. Пусть она даже и сама этого не признаёт. Именно поэтому я и согласился. Чёрт возьми, я реально согласился продолжить весь этот фарс…. И ночью лишь убедился в том, что она это всё не оставит так просто. Когда она отползла от меня, испугавшись нашей близости. Уткнувшись лицом в кровать, я думал лишь о том, что я натворил….

А потом всё лишь начало набирать обороты. Я видел, с каким лихорадочным блеском в глазах Марина проснулась и начала собираться на работу. Ни о каком спокойствии и речи не шло, она явно была возбуждена, а азарт в ней и вовсе затмевал всё вокруг. Может поэтому она и не заметила, как я наблюдал за ней всё это время. Наблюдал и хотел остановить. Нам нужно просто сесть и ещё раз поговорить, но…вряд ли это удовлетворит Марину. Поэтому я сдержался. Наверное, я это заслужил, да? Немного боли, чтобы понять её чувства. Но я не знал, что боль будет такой сильной.

На этот раз, она осмотрела меня с головы до ног, как только зашла в дом. Я понял, что это значит. Она ищет подтверждение тому, что не только она сегодня сделала то, что сделала. Видимо, её старания не прошли напрасно. Сегодня была моя очередь укладывать детей и, я был сука, благодарен за это.

Не знаю, как со всеми этими чувствами справилась Марина, но у меня было ощущение, что кто-то разорвал все мои органы, оставив их кровоточить и отдавать противным металлическим привкусом в рот. Картинка перед глазами часто расплывалась, а потому сказку Розе я больше читал по памяти, чем по тексу, а в какой-то момент я обрадовался тому, что она уснула. Я так не радовался с тех, как у неё прорезались зубы.

Противнее всего было то, что нужно решать вопрос дальше. Внутренняя дилемма, что же ответить Марине на её вопрос? Если скажу правду, что у меня ничего сегодня не было, то она будет чувствовать вину, ведь она от идеи с любовником не отказалась. А если совру и скажу, что секс с Анной был, то…сделаю ей больно. И как тут выбирать? Горькая правда или сладкая ложь? А что если тебе будет больно в любом случае?

И я сделал выбор. Ещё один ошибочный выбор. Я ей соврал. У меня на самом деле ничего не было с Анной в тот день. Я даже не мог думать о ней, а при взгляде на неё единственное желание, что просыпалось во мне — это свернуть её тонкую шею. Откуда во мне такая жажда насилия я понятия не имел, но это меня и не особо волновало. Другое дело, что я очень сильно хотел Марину. Хотел, чтобы она знала, что по-прежнему моя. Она может переспать с кем угодно, но никто и никогда не заберет её у меня. Я этого не допущу.

И я показывал ей это всю неделю. Видел, как она ходит и боится любого шороха думая, что это я её подкарауливаю. Было даже забавно, если бы не тот факт, что мы друг другу изменили, а наш брак трещит по швам. И к концу недели она не выдержала, захотела поговорить. И она ещё раз разбила мне сердце. Вместо того, чтобы предложить забыть об этой идее, она пожаловалась на то, что не может её осуществить без моего разрешения.

Разрешить жене трахаться с другим? Ага, конечно, родная, вперед и с песней, я же каждый день такое проворачиваю. И что мне нужно было ей ответить? Повесить ей пояс верности на трусы? Вообще, хороший вариант, только более чем уверен, она бы меня засудила за это. Упорства ей не занимать.

И я понимал, что вина тут целиком и полностью на мне. Ей больно. Она старается заглушить эту боль этой связью с Романом. И пытается причинить боль мне. Правда, она ещё не знает, что я даже не прикоснулся к Анне, надо отдать своей секретарше должное, она изо всех сил старается. Но я не могу этого сделать, по крайней мере, сейчас.

— Помнишь, ты говорила про график? — вытаскиваю я воспоминание из глубин своей памяти.

Какая это по счету ошибка? Кто-то ведет счёт? Ну там, три ноль в мою пользу, нет? На ходу придумываю глупую аргументацию этой идее, хотя сам в неё не верю. А потом делаю как с лейкопластырем — сам предлагаю ей день. Буквально следующий. Как говориться, если быстро оторвёшь — будет меньше боли. Не будет. Не верьте всем тем, кто так говорит — они либо дебилы, либо просто кайфуют от боли.

— Мы же это на месяц затеяли, да?

— Вроде как.

— Долгий будет месяц, — почти шепотом отвечаю я.

Долгий — ещё мягко сказано. Невыносимый месяц, который разорвёт мою психику к чертям собачьим. Даже странно. Я не хочу терять свою семью, но прямо сейчас вижу, как мы с Мариной всё больше и больше отдаляемся друг от друга. Меня рвут изнутри эмоции, а психика во всю бьёт тревогу. В то время как Марина всё больше и больше напоминает мне что-то среднее между человеком, которого я знал и Анной, которую я знать не хочу. И всё это началось с меня.

За месяц случилось несколько вещей. Во-первых, мы с Мариной перестали смущаться того, что между нами происходило. И это было в корне неправильным. Мы привыкли не обращать внимания на то, что происходит между нами, и смирились с тем, что у каждого есть любовник в кармане. Насколько это нормально вообще? Я продолжал рассматривать её, стараясь не попадаться ей на глаза. Я рассматривал её ночью, когда она уже засыпала. И не мог понять, как я допустил это? Почему я позволил случиться этому всему? Да к черту измену, была и была. Я готов был на всё согласиться, чтобы Марина простила меня, но…почему она выбрала именно этот вариант?

И за этот месяц…я снова это сделал. Да, я помню, что мы с Мариной обсуждали, что я могу переспать с Анной в одной из своих командировок, но тогда у меня не было желания. Я просто не хотел её. Поэтому тогда ничего и не случилось, но Анна бы этого очень хотела. Иначе на кой чёрт вырядилась как без пяти минут королева трассы номер пять? В общем, в тот раз до дела не дошло, но с течением времени, во мне накопилось столько злости, что я просто не мог больше сдерживаться. Слабое оправдание, да? Скажу больше, это и вовсе не оправдание.

Всё было до банального просто. Просто в очередной день, когда Марина должна была провести время в компании своего любовника, я так сильно разозлился, что стоило только Анне войти в мой кабинет с каким-то вопросом, как я не сдержался и взял её прямо на рабочем столе. Было ли мне до неё дело? Нет. Я даже не уверен, получила ли она удовольствие, но это и не было моей целью. Я просто выплеснул эмоции. Злость, которая копилась во мне и требовала выхода. Видимо, половым путём. Сразу после этого я снова выставил её из кабинета, и, чего уж греха таить, опрокинул в себя неплохую порцию алкоголя. Достаточную, чтобы слегка «поплыть», но всё же оставаясь со способностью мыслить и водить машину. Мне ещё домой как-то ехать.

Вот примерно в этот момент я и потерял самоуважение. Поддаться эмоциям. Разозлиться на то, что сам и допустил. Отыграться на какой-то ненормальной сотруднице. Как же это всё «по-мужски». От себя стало тошно.

Хуже стало лишь несколько дней спустя, когда какого-то черта во всей мастерской полетели камеры. Буквально вышли из стоя, а о причине оставалось лишь догадываться. И пока я разбирался, не пропало ли чего из мастерской, в порядке ли документы и прочее — Анна обратилась в охранную кампанию, чтобы установили новые камеры. В общем, я снова погряз в делах и даже забыл о том, что происходит вокруг меня. А оказалось, кое-что происходило.