В офисе, когда я представила ей Олива и сообщила, что он настоящий принц эльфов из другого мира, она лишь только округлила глаза, потом долго всматривалась в него и, конечно же, в первые мгновения проявила скептицизм.

— Алекса, это шутка, да? — бросила она, при этом продолжая бродить по Оливу взглядом, останавливаясь на длинных белесых волосах и пронзительно-синих глазах.

— Нет, Маша, смотри сама!

Я сняла с принца кепку, и его слегка заостренные уши заставили Марию замереть с открытым ртом.

Она весьма резво вскочила на ноги и весьма бестактно бросилась к Оливу, чтобы эти уши вручную пощупать и удостовериться. Олив, надо воздать ему должное, стойко стерпел эту дикую бестактность, но Мария больше не сомневалась. Она смотрела на него так пораженно и восхищенно, что я забеспокоилась о ее последующем психическом здоровье. Но она, к счастью, быстро оклемалась и тут же потребовала объяснений. В моей истории, выложенной ей тут же, конечно, отсутствовали упоминания о наших с Оливом отношениях, но зато присутствовали весьма яркие намеки, что нам срочно нужна помощь для возвращения венценосной особы в его магический мир.

— Короче, нам нужен тот шар! — подытожила я и с надеждой всмотрелась в лицо коллеги.

Она стала задумчивой, а потом печально произнесла:

— К сожалению, он уже давно является достоянием местного музея: под витриной лежит! Нам его никто в руки не даст! Директор музея — да, тот самый Семен Павлович Винс — вредный до умопомрачения тип и зануда, поэтому ты должна понимать, насколько он твердолобый…

Вспомнив тяжелый характер этого человека, я опешила, а Олив едва заметно побледнел. От волнения.

— Но может быть можно договориться взять его на пару минут? С ним-то, по сути, ничего не станется…

Мария вдруг повеселела, как будто ей в голову пришла какая-то замечательная идея.

— А давай мы друга твоего… — она смущенно покосилась на Олива, — представим, как гостя из-за «бугра», то есть иностранца! Он-то такой и есть в общем-то! Возможно, директор музея снизойдет и сделает для вас некоторое исключение!

На том и порешали. Когда Мария договорилась с директором о нашем прибытии в музей к шести часам вечера, она с непередаваемо хищным выражение лица повернулась к нам и затребовала «плату». Оливу пришлось сфотографироваться с ней раз этак двадцать, потом даже позволить сфотографировать его уши крупным планом! Я чувствовала неловкость и даже разочек наклонилась к нему и прошептала извинения за коллегу. Эти наши перешептывания от внимательных глаз Марии не ускользнули, поэтому она тут же прищурилась и выпалила:

— Выкладывайте: вы пара?

Я замерла, Олив удивленно вскинул брови: и как это она просекла?

Скрывать было бесполезно, поэтому я утвердительно кивнула. Мария захлопала в ладоши, как бесшабашный подросток, а потом схватила фотоаппарат и потребовала запечатлеть наш с Оливом поцелуй.

Я догадывалась, что она способна выкинуть подобное безумие, а вот Олив к таким заявлениям не был готов. От раздражения у него в волосах вспыхнули золотистые магические искры, тут же разлетевшиеся в стороны, а Мария заверещала от восторга, но желаний своих не отменила.

— Олив, извини пожалуйста, — пробормотала я, чуть отвернув его в сторону. — Ты на нее не обижайся: она на самом деле очень хорошая, добрая и честная. Вот только тормозов у нее нет. Она слабо контролирует свои эмоции и никогда никого не стесняется. Поэтому и нашего стеснения понять не может. Прошу тебя, давай уступим ей всего разок, чтобы… отплатить за помощь. Без нее нам не раздобыть артефакт!

Олив еще некоторое время хмурился, но потом все-таки кивнул.

Целоваться под камеру было делом непривычным и весьма неловким, но Олив все взял в свои руки. Он наклонился ко мне, приподнял мое лицо нежными ладонями и прильнул к губам. Мария, к счастью, свой восторг пережила молча, а мы с Оливом на мгновение забыли, что в этой комнате не одни. Наш поцелуй пронесся по нашим телам привычной вспышкой эмоций и дрожи, как вдруг вокруг завибрировал воздух, и послышался тонкий странный писк.

Олив оторвался от меня и посмотрел вокруг. На лице его возникло некоторое недоумение, постепенно переросшее в радость.

— Смотри, Саша, — прошептал он, показывая на едва заметные колебания в воздухе, образовавшиеся рядом с нами. — Магия моего мира прорывается сюда после нашего с тобой поцелуя. А это говорит только об одном: Артефакт во дворце наполняется силой и начинает разливать энергию. Наш поцелуй активирует Артефакт! Ты действительно моя Дева, Александра!!!

Он посмотрел на меня своими сияющими глазами, а я… наконец-то, тоже в это поверила…

Возвращение…

Возвращение…

Олив

Такого неприятного человека я еще никогда в жизни не видел. Мужчина — директор какого-то «музея» — смотрел на нас таким пренебрежительно-прищуренным взглядом, что внутри меня начинал нарастать настоящий гнев. Правда, Саша предупреждала, что с ним будет непросто, но чтобы настолько!

Я не привык видеть людей такими бестактными и наглыми.

Директор оценил мой внешний вид и недобро ухмыльнулся.

— Скандинав? Вы из Европы? Откуда?

Я не знал, что такое Европа, поэтому Мария, подруга Саши, поспешила произнести ряд названий, которые были мне совершенно не знакомы.

— Семен Павлович, — продолжила она, — наш гость Олив уже готов к демонстрации вашего экспоната!

Но намек пролетел мимо, а директор обрушил на нас еще целую порцию совершенно ненужной и очевидно лживой информации о том, что «этот шар был создан предками для каких-то ритуальных целей и на самом деле вообще не представляет из себя ничего особенного или выдающегося». Он так лихо описывал, что всему виной убогая вера людей в сверхъестественное, и что всякого рода «магия» — это дикое помешательство древних времен, что я начал чувствовать себя по-настоящему оскорбленным и едва сдерживал себя от желания ему эту самую магию откровенно предъявить, чтобы немного пошатнуть эту гордыню, именуемую себя «директором музея».

Остановила только Саша и ее нежное прикосновение к моей ладони. Да, Олив! Ты не в Андрагоне, чтобы королевской яростью разбрасываться!

Когда же мы наконец-то подошли к залу, в котором находилась витрина с артефактом, Саша на минутку отозвала Марию в сторону и передала ей небольшой сверток. Я знал, что в нем: одежда из моего мира — дриадская. Саша рассказала мне, откуда она у нее. Это было пару часов назад, когда мы ненадолго вернулись к ней в дом. Я еще долго обнимал ее и просил прощения за то, что ей пришлось пережить в темнице, целовал ее бедро прямо через одежду…. Кстати, ее рана почти затянулась. Видимо, переход в этот мир как-то повлиял.

Себе Саша оставила только плащ — он сейчас болтался у нее на сгибе локтя, а остальную решила оставить на память подруге. Мы действительно очень надеялись сегодня возвратиться.

Я вспомнил то, что увидел в видении утром и поморщился. Случилось что-то очень нехорошее в королевстве. Я понял, что начались землетрясения по местам, несколько раз вспыхнули неожиданные стычки с людьми, пролилась кровь… Было такое ощущение, что Андрагон на грани. На грани войны или падения…. И отчего-то я остро ощущал, что это связано со мной, то есть с нами. Саша ведь тоже часть моего мира: она Предназначенная Дева, часть меня, источник силы для Артефакта… Возможно, это последствия того, что мы едва не потеряли друг друга…

Мне невольно вспомнились слова древнего пророчества: «Если принц правящего рода сможет отыскать Деву, Предназначенную ему от создания мира, то от их союза и соединения родится СИЛА, способная разрушить мировое проклятие. Но если принц не узнает Деву и отвергнет ее, то… на королевство Андрагон опустится глубокая Тьма, и тогда мир ждет тысяча лет горя и бед…».

Сейчас они стали такими понятными! Я должен был не только отыскать Деву, но и «узнать» ее! Само это условие подсказывало, что узнавание пройдет с трудностями! Что и произошло. Разве мог я догадаться, что Дева «спрячется» в образе моего собственного брата??? И если бы я не пошел вслед за своим сердцем, если бы не стал безумцем, то никогда бы ее не нашел!!!

Но я нашел! И узнал, пусть и не сразу. Сердце узнало. И я ему поверил…

Счастливо улыбнувшись, я последовал дальше — в тот самый зал с шаром, которому предстояло вернуть нас домой…

Директор горделиво следовал за нами, и одно его присутствие сильно раздражало. Он, наверное, хотел еще больше блеснуть перед нами какими-то своими недалекими умозаключениями, но на сей раз ему это точно не удалось!

Шар начал