Доктор Ролтон, как и я, дал согласие на новую работу. В клинику приехал Дэвид Дейл. Он долго беседовал с шефом. Потом позвали нас. Разговор был коротким. Доктор Бернард в присутствии Дэвида повторил свои слова о том, что если нам не понравится на новом месте, он возьмет нас обратно. Дэвид же сказал, что мы все вернемся сюда со временем и с новыми результатами, и предложил нам поехать с ним посмотреть, где нам предстоит трудиться. Мы тут же отправились в гости в машине Дэвида. Большая и мощная машина прекрасно слушалась его и в городе, и на горной дороге, на которую мы вскоре выехали. Концерн, так называл место нашей будущей работы Дэвид, располагался достаточно далеко от города, в горной местности, на одной из вершин невысокого горного хребта, окаймлявшего Кейптаун. В былые времена, подумала я, в таких местах строили замки. Действительно, то, что предстало нашему взору, весьма походило на замковую архитектуру. Окруженный с трех сторон неприступными скалами и отгороженный от внешнего мира стеной из дикого камня Концерн представлял собой хорошо укрепленное сооружение. На въезде на территорию не было подвесного моста, но его роль выполнял узкий перешеек, метров десять, не больше, позволяющий выехать на основную дорогу. Но за воротами впечатление менялось. Парк с аккуратно подстриженными газонами и высокими деревьями, сохраненными при строительстве, полтора десятка уютных коттеджей в их тени, большой двухэтажный жилой дом современной архитектуры. Перед домом на траве резвились дети. Тут же находился большой открытый бассейн с кристально чистой водой, в которой отражалось голубое небо. За жилыми домами стояли производственные сооружения. Легкие застекленные ангары, расходящиеся по радиусам от центрального здания круглой формы, занимали площадь в несколько гектаров.

Мы вошли в круглое здание и, поднявшись на второй этаж, оказались в небольшом конференц-зале. В помещении царила приятная прохлада и чуть таинственный полумрак. Когда мы вошли в зал, загорелся мягкий свет, который шел из стен и полукруглого потолка. Вместе со светом в зал вошел весьма пожилой мужчина.

– Алонсо Де Лас Торрес – глава нашего концерна, – представил его нам Дэвид.

Мы сели за стол, уставленный прохладительными напитками, и г-н Торрес начал свой рассказ о Концерне.

Г-н Торрес мне не понравился. Несмотря на штатский костюм, в нем проступало что-то военное. Я хорошо относилась к военным. Мой отец и муж были военными, но они были врачами, а этот был из другой породы. Из тех, кто, не дрогнув, убивает. Я даже внутренне съежилась не то от его взгляда, не то от непривычной прохлады кондиционированного воздуха. Но то, что он говорил, было интересно.

– Наш Концерн, – говорил г-н Торрес, – не совсем обычное предприятие. Он построен почти как крепость с учетом весьма неблагоприятных перспектив нашего времени. Я не говорю о том, что творится в мире, хотя там далеко не ладно. Я говорю о стране, где мы живем и работаем. Здесь назревает смута. Ее ростки мы видим каждый день в нашем городе. Набирает силу фронт национального сопротивления, которым руководит Нельсон Мандела. Если говорить честно, он борется за правое дело. Ведь не секрет, что белые захватили эту страну и пользуются ее богатствами, пренебрегая интересами коренного населения. Более развитые в техническом, военном и экономическом отношении государства в последние столетия, а может быть и всегда, считали себя вправе навязывать свою волю более слабым. Наиболее сильные страны стали мировыми колониальными державами, но после второй мировой войны колониальный режим рухнул почти повсеместно. Очень скоро придет черед избавиться от белого засилья и этой стране. Ее народ сегодня еще не готов стать хозяином своей страны, но это наше мнение, а не их. Сейчас они думают, что вся созданная нами инфраструктура сохранится, когда мы уйдем, и они смогут ею пользоваться, ничего не делая. Это, конечно, заблуждение, но среди руководства фронта уже появились люди, которые это понимают, в том числе и сам Нельсон Мандела. Сейчас он находится в тюрьме, отбывая пожизненное заключение, но продолжает руководить фронтом. Власти позволяют ему это делать, и в этом я вижу определенный сговор между ними. Чует мое сердце, со временем он выйдет из тюрьмы, и жизнь в этой стране радикально изменится. А пока обе стороны не торопят события, ожидая, когда в стране сформируется прослойка своих специалистов, способных взять хозяйство в свои руки. Вопрос сейчас лишь в том, хватит ли у них выдержки, и не возобладают ли над ними другие, более экстремистские силы. Слава Богу, что в этой стране нарастающий конфликт не имеет религиозной основы и не сопровождается фанатизмом, как это происходит на Ближнем Востоке или, скажем, в Ольстере, или у басков в Испании, или у курдов в Турции и Ираке, да мало ли еще где.

– Я ожидаю, что смута здесь начнется в ближайшее десятилетие, и тогда эта крепость, которая не может защитить от современных видов оружия, позволит нам длительное время противостоять хулиганствующим толпам. Но наш Концерн не только крепость. Это еще и высокотехнологичное предприятие с замкнутым циклом производства, имеющее свои возобновляемые источники энергии, воды и, простите, свою систему канализации и утилизации отходов. Мы производим огромное количество продовольствия, используя для этого лишь воду и электроэнергию. Наш Концерн потому и называется так, что имеет множество филиалов в разных странах мира.

Он нажал на кнопку, и на стене зажглась карта мира. В разных местах карты – в Индии, Китае, Пакистане, в Африке и Южной Америке мерцали желтые и зеленые точки. Все это были предприятия Концерна. Действующие и строящиеся.

– Не пройдет и двадцати-тридцати лет, как продовольственная проблема во всем мире будет полностью решена с помощью наших технологий. Никто, никогда и нигде не будет голодать. В основном, мы строим свои заводы в странах так называемого третьего мира. В развитых странах, включая и СССР, мы своих предприятий пока не строим. Не пришло время.

Алонсо на мгновенье замолк, выпил глоток воды и продолжил.

– Но та технология, та методическая основа, которая была открыта вот этими талантливыми молодыми людьми, – он показал на Дэвида и Майкла, – способна еще на очень и очень многое. В частности, она позволяет в перспективе решить проблему долголетия путем выращивания новых внутренних и внешних органов человека прямо в его организме. Для решения этой новой и благородной задачи мы буквально сегодня открываем в наших стенах новую лабораторию, и вы будете первыми ее сотрудниками.

Эти слова были обращены ко мне и Мартину Ролтону.

После этого, прямо скажем, яркого и необычного выступления нас повели на экскурсию по предприятию. Это было что-то фантастическое и на вид очень простое. Я была готова увидеть какие-нибудь необыкновенные машины, грохочущие и пышущие жаром, извергающие свою продукцию в сполохах яркого света, но ничего этого не было. На закрытой стеклом ленте, напоминавшей конвейер, лежал кусок мяса необычно правильной формы, и он рос прямо на наших глазах. Когда он достигал определенного размера, лента приходила в движение. Готовый продукт уплывал на ленте, видимо, на дальнейшую переработку, а его место занимал новый кусок мяса крохотного размера.

– В этом цехе мы выращиваем мясо, говяжье, свиное и куриное, – послышался голос Дэвида.