Темным для меня оставалось прошлое Дэвида и Майкла. Их английское происхождение вызывало у меня сомнение. Конечно, родившись в Чили, они не могли иметь лондонское произношение. Этого я и не ждала, но юмор, тонкий английский юмор, был им совсем не понятен. Они сами могли шутить, рассказывать веселые истории, но звучало это как перевод с другого языка. Постепенно у меня сложилось впечатление, что в их жизни есть какая-то тайна, которую они тщательно скрывают от окружающих. Что это за тайна, было непонятно, но проникнуть в нее очень хотелось.

Между тем, наши эксперименты начали приносить плоды. У одной из подопытных мышей начала отрастать лапа. Это было событием. Мы ежедневно осматривали удачливую мышь, фотографировали ее, измеряли длину лапы. Майкл со своим ассистентом проверяли записи экспериментов, чтобы в точности воспроизвести их вновь.

Чтобы получить этот результат, мы за год извели около десяти тысяч мышей. Между собой мы шутили, что если кто-нибудь узнает об этом, то будет считать, что выпускаемые нами консервы сплошь сделаны из мышиного мяса.

Так или иначе, но мы вскоре добились повторяемости эксперимента. Теперь уже у девяти из десяти мышей вырастала на месте ампутированной лапы, точно такая же. После этого мы стали экспериментировать с другими органами: почками, легкими, печенью и, наконец, с сердцем. Те органы, что дублированы в теле самой природой, мы удаляли, а потом выращивали по одному. Когда же орган был единственным, мы выращивали второй, точно такой же, а потом удаляли первый. Новые органы вырастали у мышей быстро: за двадцать-тридцать дней. Но еще большим открытием для нас стало то, что, стремясь построить эксперимент по выращиванию какого-то конкретного органа, мы на самом деле запускали в организме механизм регенерации. Это выяснилось, когда мы у одной из ранее оперированных мышей снова удалили другой орган. Он начал расти в ней без нашего дополнительного вмешательства. Стало ясно, что своими действиями мы не вносим в организм ничего нового. Мы лишь снимаем блокировку с уже существующего в нем от природы механизма регенерации органов. Даже доктор Бернард признал наши успехи, что было в его устах величайшей похвалой.

Успехи успехами, а вот мои личные дела шли из рук вон плохо. На все эти эксперименты ушли еще три года, а в наших отношениях с Дэвидом не было никакого прогресса. Проанализировав однажды все это, я, наконец, приняла решение покинуть Замок, чтобы вернуться в Англию. Мама настойчиво просила меня об этом. В каждом своем письме она писала, что отец совсем плох, и я могу уже не застать его. Я сообщила о своем решении г-ну Торресу. Он с большим сожалением отпустил меня. Дэвид и Майкл были в отъезде, и я чувствовала себя беглецом, во всяком случае, по отношению к Дэвиду. Впрочем, считала я, если я ему нужна, он найдет способ отыскать меня.

И вот, спустя пять лет я снова в отеле в Кейптауне организую свой отъезд. Стараюсь держаться бодро, но возвращаются воспоминания, которые я годами гнала от себя, и все более растет чувство неудовлетворенности: после Гарри я не сумела наладить свою жизнь. Что же, попробую сделать это на родине.

Приготовления к отъезду оказались долгими. Чтобы выехать из этой страны, оказалось необходимым списаться с английским консульством, которое находилось в Претории. На это требовалось время, которое я проводила в непривычной праздности и все время чего-то ждала. Скоро я поняла, чего жду. Внутренне я надеялась, что Дэвид, узнав о моем отъезде, приедет за мной. Так и случилось, когда я получила ответ из консульства и уже перестала ждать чуда. Но чудо случилось. Дэвид появился у меня на пороге уже вечером. При этом мы ни о чем не говорили. Он просто остался у меня, а на следующее утро мы вернулись в Замок и объявили о своей свадьбе.

Интересно, что не прошло и недели, как стало известно и о грядущей свадьбе Майкла. В тот день, когда Дэвид и Майкл вернулись в Замок, и Дэвид помчался ко мне, г-н Торрес попросил Майкла съездить в городскую мэрию по какому-то делу. Обычно все проблемы с городскими властями улаживал он сам. Никогда до того Майкл не бывал в мэрии и никак не ждал, что эта поездка станет поворотным событием в его жизни. Случилось так, что именно в этот вечер в мэрии чествовали и вручали подарки девушке, проявившей героизм при пожаре на круизном судне, проходившем с месяц назад вблизи мыса Доброй Надежды.

Девушку звали Ольга. Она была дочерью русских эмигрантов, осевших во Франции еще во времена Октябрьской революции. Ее отец служил во французской армии в Алжире до тех пор, пока эта страна не обрела независимость. Но по окончании службы его семья не вернулась во Францию, а переехала на Канарские острова, где на острове Тенериф приобрела небольшой отель, который стал источником их существования. Ольга выросла там, выучилась на медсестру и стала плавать в этом качестве на больших круизных судах. По молодости ей хотелось посмотреть мир, и такая работа предоставляла эту возможность. Однажды во время круиза вокруг Африки на судне начался пожар. Он охватил несколько пассажирских кают. Команда бросилась тушить пламя, и в числе спасателей оказалась Ольга. Пожар окончился благополучно для всех, кроме нее. Вытаскивая из каюты одного из пассажиров, она оступилась и упала с верхней палубы в открытый из-за тушения пожара люк. Высота была небольшая, но нога оказалась сломана, причем характер перелома требовал лечения в стационаре с применением средств и оборудования, которых не было на корабле. Капитан судна связался по радио с Кейптауном, от которого находился сравнительно недалеко, и Ольга была доставлена в городскую больницу, где ей благополучно сделали операцию. Спустя месяц после случившегося в Кейптаун приехал представитель компании, владевшей круизным судном. Он приехал специально, чтобы вручить девушке ценный подарок от компании за проявленный героизм. Подарок был подкреплен крупной денежной суммой, которую передал спасенный – пожилой миллионер из США. Еще большую сумму он, видимо, получил от своей страховой компании, однако дело не в этом, а в том, что вручать подарки Ольге должны были в торжественной обстановке именно в мэрии, именно в этот день и час.

Итак, Ольга и Майкл по велению случая оба впервые оказались в мэрии. Случай был очень настойчив. Он сделал так, что Ольга, неловко пользуясь костылями, оступилась на лестнице, хотя около нее хлопотала медсестра, приехавшая с ней из больницы, и упала прямо в надежные руки Майкла, шедшего за ней следом. Он так и не выпустил ее из рук в этот вечер: поддерживал во время церемонии вручения подарков, а потом сам отвез ее обратно в больницу. После этого он каждый день стал навещать ее, а к концу срока лечения они решили пожениться.

Наш Замок никогда не видел таких празднеств, что были устроены сразу по поводу наших двух свадеб. За несколько недель подготовки к двойной свадьбе мы успели сдружиться с Ольгой. Она хорошо говорила на английском, французском и испанском языках, но знала еще и русский, и я с удивлением смотрела, как Майкл, а за ним и Дэвид легко осваивают его.

Во время праздничного обеда всем обитателям Замка был преподнесен еще один сюрприз, суть которого я, как могла, впопыхах разъяснила Ольге. Повара торжественно принесли с кухни огромные блюда с дымящимся мясом и рыбой. В том, что подали к столу горячее, не было ничего необычного, если не знать, что это была наша собственная продукция. По этому поводу Майкл сказал громко, так, чтобы все слышали: