ещё часто кормят. То, что иногда тряпками гоняют, — просто неприятная случайность, которой больше не повторится. Правда, жениться не получится и выполнять супружеский долг тоже… Но это вообще-то не так важно, можно и без этого прожить.

Надо будет спросить у него, когда он проснётся: а хочет ли он вообще становиться обратно человеком?

Кристина вздохнула. Конечно, весело об этом думать, а продолжать штудировать книги — не очень, но всё же пора приниматься за дело. А вот что делать, когда книги кончатся, а нужные данные не найдутся, Кристина не знала.

Она открыла оглавление небольшого гримуара в кожаной чёрной обложке, на которой была изображена четырёхконечная звезда с красным камнем посередине. Глава об оборотнях оказалась почти в самом конце, была маленькой и краткой, поэтому Кристина не смогла сдержать гневного вскрика, который разбудил Генриха. Он резко вскочил и взглянул на неё как будто с надеждой: дескать, что, нашла?

— Нет, не нашла, — прошипела Кристина. — И, кажется, никогда не найду. — Она закрыла лицо руками и заговорила быстро и глухо: — Господи, почему я вечно творю всякую ерунду, которая приводит к печальным последствиям? Почему я постоянно всё порчу? Почему из-за меня страдают те, кого я люблю?

Потом Кристина уронила голову на стол и расплакалась.

Все эти два дня она старалась держаться: страх, изумление, вечная занятость и немного веселья позволяли ей отвлекаться от осознания того, что она натворила. Кристина всегда считала собственные слёзы проявлением бессилия и слабости, и именно обессиленной и слабой она чувствовала себя сейчас. И рядом не было никого, кто мог бы подсказать ей, что делать. Отец — мёртв, Генрих явно сам не знает, как быть, Штольцу всегда плевать на неё, а Натали, кажется, её ненавидит.

Она почувствовала, как Генрих ткнулся ей в плечо, постаралась взять себя в руки и подняла голову. Кот смотрел на неё огромными глазами, полными сопереживания и такого же бессилия, какое сейчас чувствовала она.

«Ну и чего ты развела тут? — строго сказала Кристина самой себе. Мысленно, разумеется. — Подумай: ему ведь куда тяжелее! Представь, каково ему — ему! — оказаться сейчас таким беспомощным…»

Она взяла кота на руки и прижала к груди.

— Ты всегда меня утешал, мой хороший, — улыбнулась девушка.

Вскоре она вернулась к книге.

Собственно, в этой, чёрной, одной из последних, сведений о том, как оборотнями становятся (или рождаются), не было. Вкратце лишь сообщалось, что такое оборотничество и кто такие оборотни. И сердце Кристины пропустило удар, когда она прочла слова: «Заклятие это снять возможно, особенно если оно не врождённое, и сделать для этого нужно…». Подробностями последующее описание ритуала не радовало, но это уже хоть что-то!

Кристина откинулась на спинку кресла и рассмеялась.

Кот II

Хельмут ходил туда-сюда по коридору, то и дело натыкаясь на изумлённых служанок или стражников. Некоторые из них спрашивали, не выздоровел ли милорд, на что он делал скорбное лицо и качал головой. Да, для отвода глаз пришлось придумать полную банальщину — на что-то оригинальное не было времени. Впрочем, вовсе не это сейчас занимало все его мысли.

София уже несколько часов находилась в Эори, а он так и не поговорил с ней толком… Нет, конечно, он встретил её как следует, объяснил, что у леди Кристины возникли небольшие трудности, что она навестит её, как только сможет… София как-то холодно кивнула и вежливо попросила позволения оставить её одну ненадолго: мол, она устала с дороги, добираясь сюда больше седмицы, поэтому теперь должна отдохнуть и привести себя в порядок. Хельмут, конечно, всё понимал, но дело близилось к вечеру, а девушка всё не выходила. Может, она передумала? Может, она не хочет его видеть, а в данный момент занята тем, что продумывает пути к отступлению и слова, которыми она ему откажет?

Он уже решил, что довольно нарезать круги, и хотел было отправиться к себе, как дверь заветной комнаты отворилась, и оттуда вышли две служанки. Следом показалась София — она замерла в проёме, скрестив руки на груди.

Дождавшись, когда в коридоре станет пусто, Хельмут откашлялся и спросил нарочито прохладным тоном:

— Могу я войти, ваша светлость?

— Лучше я выйду, а то мало ли что могут подумать. — София улыбнулась со смущением, но во взгляде её мелькнуло лукавство.

Она закрыла дверь и взглянула на Хельмута вопросительно, а он… он осознал, что все нужные слова постепенно покидают его разум. А София смотрела так, словно не знала, что он сейчас должен сделать. Она была так прекрасна сегодня… нет, эта девушка была прекрасна всегда, а сегодня она выглядела просто изумительно: и чуть завитые рыжие локоны, перевязанные золотистым филлетом, и розовое платье с причудливой вышивкой, и золотой поясок, так выгодно подчёркивающий её тонкую талию. Но помимо всего этого Хельмут разглядел в ней что-то особое, неуловимое, то, что словами не описать, то, что с внешностью никак не было связано.

Он остолбенел, не зная, с чего начать. Наверное, следует встать на одно колено и достать кольцо… Точно, кольцо! Он почти безотчётно сунул руку во внутренний карман камзола и извлёк оттуда маленькое золотое колечко с блестящим алмазом. Кое-как решился взглянуть в глаза Софии и с радостью увидел, что они заблестели.

Сердце неистово заколотилось, когда он наконец опустился на одно колено.

Совершенно не задумываясь о том, как звучит его голос, Хельмут откашлялся и произнёс:

— Ваша светлость… София… Вы окажете мне честь стать моей женой?

— Да! — тут же выдохнула девушка удивлённо, будто не ожидала, что это так или иначе произойдёт.

Чувствуя, как дрожат его ладони, Хельмут надел кольцо на её большой палец левой руки. Он так и не поднялся с колен и лишь сейчас ощутил, каким холодным и твёрдым был пол в этом коридоре. Буквально минуту назад этот холод никак не мешал, потому что Хельмута сковало какое-то странное оцепенение. Он ещё ни разу в жизни так не волновался… Разве что перед посвящением в рыцари — но это было так давно…

София потянула его за руки, и он встал, не в силах оторвать от неё взгляда. Девушка так радостно, так лучезарно улыбалась, будто это был самый счастливый момент в её жизни… Впрочем, Хельмут не стал бы утверждать обратное.

— Я тоже должна вам кое-что отдать, — негромко произнесла она, опуская взгляд.

Хельмут вспомнил, причём только сейчас, что невеста тоже была обязана подарить кольцо во время обручения. А София тем временем немного нервно сняла со среднего пальца довольно широкое блестящее кольцо,