Егорьев распорядился передать новые инструкции семафором на оба других крейсера, попутно излагая суть своего плана Стемману. Тот вовсе не разделял оптимизма Егорьева и возражал против изменения плана, и без того казавшегося ему слишком рискованным. Тем не менее подчинился.

Уяснив свою задачу, вспомогательный крейсер первым возобновил движение. Едва снова дав ход, он резко положил лево руля и лег на восточный курс. Хотя прошло всего несколько минут, в течение которых, хоть и медленно, но все же шли вдогонку, неизвестное судно уже пропало из вида. Однако быстро разгонявшийся «Терек» успел догнать его во входном канале, о чем мигнул ратьер с его высокой кормы незадолго до того, как и сам пароход-крейсер совсем затерялся в дождливой мгле. Тем же ратьером передали, что мин у входа и в нем самом нет, а на левом берегу, на верхушке острова Юя, – батарея и сигнальный пост. Потом все напрочь скрыло дождем.

Поскольку минуты шли, а ни стрельбы, ни вспышек света от сигнальных ракет в направлении Абурадани так и не появилось, так же как и сигнала тревоги по радио, можно было считать, что «Тереку» все же удалось проскочить в залив. Но пушки на его палубе, наспех закинутые парусиной поверх импровизированных каркасов из шлюпочных весел и прочих подручных материалов, долго скрывать не получится, так что тянуть с атакой явно не стоило.

Сначала «Богатырь», а следом и «Светлана» снова дали ход, осторожно двинувшись вперед, и приготовили орудия к бою. Однако едва начали движение, совершенно некстати ливень ослаб. Почти сразу слева в двух румбах от курса в просвете дождя начали проступать контуры горба Юя, а много ближе в том же направлении разглядели пену прибоя, четко обозначившую границу рифов у скалы Тавараджима. Огня с крейсеров не открывали, но обороты на винтах увеличили, все еще надеясь проскочить без боя сектора обстрела батареи и застать врасплох всю прочую имевшуюся здесь береговую оборону.

Что она собой представляет, до сих пор никто понятия не имел. Данных разведки по этому району вообще не было, а от пленных, преимущественно гражданских моряков, ничего полезного узнать не удалось. Выяснили только, что брандвахта стоит в проливе между Цуносимой и Хонсю. Ею, судя по описаниям, является старый винтовой корвет «Кацураги». Так что приходилось довольствоваться этим и тем, что успели передать с Цусимы, а теперь и с «Терека». Брандвахту, пользуясь неважной видимостью, планировалось обойти подальше, проложив курс, ведущий в залив с северо-запада.

Но противник явно был настороже. Слева с горы на острове замигал фонарь, а потом, еще до того, как с крейсеров успели что-то ответить, взлетели в небо и сигнальные ракеты. А спустя меньше минуты засверкали вспышки выстрелов. Дистанция к этому моменту составляла всего 23 кабельтова, так что накрытия последовали почти сразу.

Установленные на вершине орудия оказались скорострелками и засыпали головного «Богатыря» частыми залпами, даже несмотря на то что отвечать с обоих бронепалубников начали незамедлительно. Маневрировать не пытались, поскольку буруны перекатывавшихся через рифы волн были уже с обоих бортов и довольно близко. Слева пугали россыпи угловатых серых глыб у Тавараджимы, неизвестно насколько уходящие под водой во входной канал. Дальше за этой скалой неширокой полосой террас освоенной крестьянами земли, зажатой с обеих сторон лесистыми горными отрогами, поднимался западный берег Юя. А справа мешала маневру гряда приглубых камней, отходящая далеко к востоку от северной оконечности Цуносимы, то мельчая, то торча угловатым утесом, раскинувшись почти на весь проливчик между Хонсю и островком. В ее середине на самой крупной корявой голой скале высилась белая башенка маяка.

Пока еще сохранялась возможность прервать атаку и резким разворотом через правый борт выйти из боя. Для принятия окончательного решения ждали дополнительных сведений от «Терека». Но то ли с него еще не успели оглядеться, и поэтому нечего было сообщать, то ли что-то задумали и не хотели привлекать к себе внимания, но никаких сигналов он не подавал.

В остром цейтноте наплевав на все предосторожности, его вызвали короткой кодовой телеграммой. Он отозвался сразу, но только кратким условным ответом из трех цифр, означавшим, что опасности пока не видит. Едва получив доклад об этом, Егорьев решился и приказал атаковать.

Дальнейшие действия крейсеров имели мало общего с этим динамичным словом. Ручки машинных телеграфов не перебрасывались на «полный вперед». Никто не кренился от резкого маневра. Просто не стали выходить из просматриваемого и простреливаемого с вершины Юя сектора разворотом вправо, а, положив чуть лево руля, так же не спеша, привели японскую батарею на траверз и продолжили крадучись углубляться в залив, ведя частый огонь всеми калибрами. А ход, встав на новый боевой курс, вообще сбавили, чтобы получить максимально выгодные условия для собственной стрельбы. Сохраняя строй колонны, правили на мыс Камимиязаки, на южном берегу входного канала. С головного «Богатыря» бросали лоты, но, вытравливая линь до 35 футов, дна все еще не доставали, что соответствовало карте глубин, полученной из Такесики.

Новых огневых позиций у противника пока не появлялось, а те, что уже вели бой, были классифицированы как скорострельная батарея нового рассредоточенного типа в шесть стволов, калибром не более 120 миллиметров. Но комендоры, обслуживавшие пушки, явно имели большой опыт. Во флагман отряда попали уже два снаряда. Если бы этот бой с самого начала велся по всем правилам, а не с пистолетной дистанции, крейсерам пришлось бы туго. Хоть повреждения оказались незначительными и потерь в экипаже не имелось, было обидно.

А видимость, как нарочно, продолжала улучшаться. Сквозь остатки дождя за белыми барашками пены на рифах уже проступили оба берега входного канала и серо-зеленые, подернутые лесом или кустарником утесы западного берега Цуносимы. С тревогой ждали ввода в дело новых артиллерийских позиций, что сразу переломило бы ситуацию, но живописные берега молчали.

Разглядели и брандвахту, которая стояла на якорях возле маяка, прямо среди оскалившихся пеной камней, совсем рядом с большим берегом, менее чем в двух милях к югу. Она также начала стрельбу. Но сказать, что отряд теперь оказался под перекрестным огнем, все же было нельзя, поскольку, судя по густым клубам порохового дыма, там оказались лишь малокалиберные и старые пушки, и реальной угрозы она не представляла. Опасаться торпед с нее не приходилось. Дистанция все еще оставалась слишком большой для прицельного выстрела, к тому же острый курсовой угол уменьшал вероятность попадания до чисто гипотетических величин.

По брандвахте начали пристрелку правым бортом из пушек, способных перекрыть носовые сектора. Накрытий добились уже с третьего залпа, сразу перейдя на беглый