– Я буду писать, – сказала она, – потому что люблю это занятие, как другие, например, вязание… или скрапбукинг. Я найду другой способ заработать.

Профессор Пайпер отклонилась назад и скрестила руки на груди:

– Я больше не буду обсуждать с тобой фанфикшен.

– Хорошо, – шепнула Кэт.

– Но наш разговор еще не закончен. – (Кэт вновь тяжело вздохнула.) – Боюсь… боюсь, ты так и не сможешь раскрыть то, на что способна… что ты и я не увидим тех чудес, которые таятся в тебе. Ты права, ничто из сданного тобой в прошлом семестре не сравнится с романом «Саймон Сноу и Наследник Мага». Но у тебя такой огромный потенциал. Твои персонажи столь живые, Кэт, что вот-вот спрыгнут со страниц.

Кэт закатила глаза и вытерла нос о плечо.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – сказала профессор.

– Уверена, что вы и так спросите.

Женщина улыбнулась:

– Ты помогала Нику Мэнтеру с итоговым проектом?

Кэт уткнулась взглядом в угол потолка и быстро облизнула нижнюю губу. Наружу рвался новый поток слез. Черт подери! А ведь прошел целый месяц без плача.

Она кивнула.

– Я так и думала, – тихо сказала преподавательница. – Я буквально слышала твой голос. В самых лучших отрывках… – (Ни один мускул на лице Кэт не дрогнул.) – Ник – мой ассистент, он только что был здесь, кстати говоря, и он перешел в мою продвинутую группу по литературному мастерству. Его стиль… несколько изменился.

Кэт уставилась на дверь.

– Послушай, – не унималась профессор.

– Да? – ответила Кэт, не глядя на преподавателя.

– А давай мы заключим сделку? – (Девушка молча ждала.) – Я не поставила тебе оценку: надеялась, что ты придешь поговорить со мной. И я не обязана пока ее ставить. Я могу дать тебе остаток семестра на написание рассказа. Ты шла к твердой отметке «А», может, даже с плюсом.

Кэт подумала о своем среднем балле. И о стипендии. В этом семестре ей нужно было получить высшие отметки, если она собиралась здесь остаться. Шанса на ошибку не было.

– Вы можете это сделать?

– Я могу делать что угодно с оценками своих студентов. Я бог в этом маленьком мирке.

Кэт вдавила ногти в ладони.

– Можно мне подумать?

– Конечно, – жизнерадостно сказала профессор Пайпер. – Если решишься, то я бы хотела регулярно встречаться с тобой в течение семестра, чтобы обсудить твои успехи. Вроде независимой работы.

– Хорошо, я подумаю. Я… э-э… спасибо.

Кэт взяла сумку и встала. Оказавшись слишком близко к преподавательнице, опустила глаза и посеменила к двери. Взгляд она подняла, только выйдя из лифта на своем этаже общежития.

* * *

– Арт слушает.

– Так ты отвечаешь на телефон?

– Привет, Кэт.

– Почему не «добрый день»?

– Мне не нравится «добрый день». Тогда я похож на чокнутого, которому никогда раньше не звонили, поэтому он понятия не имеет, как себя вести. Добрый день?

– Как чувствуешь себя, пап?

– Хорошо.

– Насколько хорошо?

– Я каждый день ухожу с работы в пять часов. Ужинаю с бабушкой. Только этим утром Келли сказал мне, что я выгляжу впечатляюще стабильным.

– Вот это как раз и впечатляет.

– Он совсем недавно сообщил мне, что мы не можем использовать Франкенштейна в нашем заказе на «Франкенбобы», потому что он более никому не интересен. Деткам зомби подавай.

– Но они же называются не «Зомби-бобы».

– Будут, если так захочет чертов Келли. Мы продвигаем «Зомбобовые колбаски».

– Ух ты, и как ты вышел из этого «стабильным»?

– Представлял, как поедаю его мозг.

– Пап, я все же впечатлена. Эй… я, наверное, приеду домой на следующие выходные.

– Если хочешь… Только, Кэт, не беспокойся за меня. Когда ты счастлива, мне намного лучше.

– Что ж, я счастлива, когда не беспокоюсь за тебя. Симбиоз какой-то.

– Кстати, об этом… Как дела у сестры?

* * *

Насчет беспокойства папа ошибался. Кэт нравилось беспокоиться. Тогда она казалась себе инициативной, даже будучи совершенно беспомощной.

Как в истории с Ливаем.

Кэт не могла знать, увидит ли она Ливая в студгородке, зато могла переживать – может, тогда этого не случится. Что-то вроде вакцины от беспокойства. Или словно смотреть за чайником, чтобы тот не выкипел.

В голове крутилась успокаивающая пластинка: Кэт переживала, что встретит Ливая, а затем перечисляла все причины, по которым это не могло произойти.

Во-первых, Рейган обещала держать его на расстоянии.

Во-вторых, у Ливая не было дел в Центральном кампусе. Кэт убеждала себя, что Ливай посвящает все время изучению буйволов в Восточном кампусе или работе в «Старбаксе», а может, страстным ласкам на кухне с симпатичными девушками. Не было ни одной причины, чтобы их пути когда-либо пересеклись.

И все же… Кэт замирала каждый раз, когда видела светло-русые волосы и зеленую куртку «Кархарт», – или каждый раз, когда хотела это видеть.

Теперь она застыла как вкопанная.

Потому что Ливай находился не там, где должен был. Он сидел возле ее двери. Видимо, Кэт недостаточно переживала.

Ливай тоже увидел ее и вскочил на ноги. Он не улыбался. Слава богу! Она была совершенно не в духе для улыбок.

Кэт осторожно шагнула вперед.

– Рейган на занятиях, – сказала она, находясь в нескольких дверях от Ливая.

– Я знаю, – заверил он, – поэтому я здесь.

Она тряхнула головой. Жест этот мог означать «нет» или «не понимаю» – и то и другое было верным. Кэт остановилась. Живот так сильно скрутило, что хотелось согнуться пополам.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – протараторил Ливай.

– Я не хочу, чтобы ты заходил, – ответила она.

– Не страшно, я могу сказать все здесь.

Кэт обхватила свой живот двумя руками и кивнула.

Ливай сунул ладони в карманы куртки и признался:

– Я был не прав.

Она снова кивнула, подумав: «Ну и дела!» Интересно, что ему нужно от нее?

Он сильнее натянул карманы и сказал со всей серьезностью:

– Кэт, это был не просто поцелуй.

– Хорошо.

Она перевела взгляд на дверь. Сделала еще шаг, взмахнув ключом, словно разговор окончен.

Ливай отошел с дороги. Он выглядел растерянным, но вел себя вежливо.

Кэт вставила ключ в замочную скважину и взялась за ручку. Она слышала, как позади дышит и переминается с ноги на ногу Ливай.