Разволновавшись, Казанкин сильно ударил по столу.

– Пожалуй, вы правы, – без тени недовольства кивнул председатель коллегии по уголовным делам. – Дадим пленку специалистам.

– Независимым специалистам, – подсказал Казанкин.

– Независимым специалистам, – послушно повторил тот. – Если ничего не выявят, пусть отбывает наказание. А найдут фальсификацию – надо отменять приговор по вновь открывшимся обстоятельствам.

– Вы такие хорошие люди, вы сразу все поняли, – гибкие губы Натахи сложились в благодарную улыбку. – Почему же раньше никто не отнесся по-человечески?

– Ничего, ничего, – преувеличенно бодро произнес председатель уголовной коллегии, который и списывал в архив все жалобы осужденного майора.

– Лучше поздно, чем никогда. Все проверим, разберемся и примем законное решение!

Он отряхнул от пыли уголовное дело майора Коренева и вместе с вещественным доказательством – видеокассетой положил на полированный стол.

Оперативная комбинация, задуманная осужденным Кореневым в далекой ИТК-13, начала давать результаты.

* * *

По поводу банкира Хондачева у Шамана с Баркасом состоялся неприятный разговор.

– Ты провалил очень важное дело, – покачивая пальцем перед лицом бригадира, втолковывал Воронцов. – Это пример всем, не бойтесь, выступайте, останетесь живы.

– Пистолет дал осечку, сука, – мрачно буркнул бригадир. Ему не нравились выговоры, нравоучения и этот палец перед самым носом.

– Детали меня не касаются. За них ты получаешь деньги. И за твой пистолет отвечаешь ты!

«Учить все мастера, – подумал Баркас. – Сам бы пошел и сделал...»

Внезапно до бригадира дошла простая и совершенно очевидная мысль, всю реальную мощь хозяина составляют действующие на улицах бригадиры! Без них он самый обыкновенный кабинетный чиновник!

– Ты должен в три дня...

Баркас повернулся и вышел, не очень придерживая за собой дверь. Сидящий в приемной Толстяк проводил бригадира удивленным взглядом.

Через час Баркас в одном из нахичеванских кафе разговаривал с Севером.

– Они и нам негодные пушки двинули, – рассказал тот. – Ищем, но пока не можем найти. Может, уже кто-то их грохнул!

Север красиво закурил.

– Слушай, я хочу твоему шефу вот что предложить, поставить на «пятачке» игральный станок и на «Супермаркете» – три. За тридцать процентов с доли. Передашь?

Баркас кивнул.

– Чего шефу глаза мозолить. Это моя территория. Давай, ставь!

Север посмотрел внимательно, но ничего не сказал.

Вечерами становилось прохладно, и три бомжа пришли к развалинам дома путевого обходчика, чтобы заночевать в подвале. Спустившись в замаскированный люк, они привычно стаскивали на бетонную плиту щепки, обрывки бумаги, тряпки. Небольшой костерок позволял сварганить прямо в консервной банке какое-то варево.

Вдруг из темноты послышался стон. Подойдя на звук, самый младший увидел торчащую из-под фанеры руку.

– Давай раскапывать!

Через несколько минут они откопали изуродованного Калинку.

– Ну и ну...

Первейшая заповедь бомжа – не влазить в чужие дела, держаться подальше от неприятностей и никогда не обращаться в милицию. Но каждый из них знает, что и сам может в любой момент оказаться с переломанными костями в глухой дыре. Поэтому, бросив облюбованное место, они позвонили в «скорую», милицию и пронаблюдали со стороны до тех пор, пока не прибыли машины.

* * *

В четверг как обычно к киоску Шершня подошли два гориллообразных парня и в ленивом ожидании подставили дегенеративные физиономии под открытое окошко.

– Тут проблема, парни!

Шершень суетливо выскочил на улицу.

– Другая группа наехала, сказали, что они теперь будут получать... Равнодушие с невыразительных харь мгновенно исчезло.

– Кто такие?! – теперь они выражали явную угрозу.

– Вон тот знает, он отведет, – Шершень указал на вертевшегося в отдалении Попугая.

– Разберемся!

Степа длинно сплюнул и направился к Попугаю, Миша двинулся следом. Определив, что дело неладно, к ним подтянулся куривший в стороне Иван.

– Здорово, мужики! – небрежно встретил Попугай грозную процессию. – В городе все меняется, эта территория от вас отходит. Наш хозяин с вашим перетолковать хочет...

– Да он усрется, когда узнает, на кого залупается, – процедил Миша. Степа мрачно кивнул, Иван высморкался.

Попугай подумал, что имена у них ненастоящие, вроде кличек. Местные торговцы различают, а начнешь разыскивать – хрен получится.

– Где твой бугор, мы ему сами все объясним!

– Как хотите, – Попугай пожал плечами. – Пошли!

Он перешел дорогу и вошел в рощу, примыкающую к железнодорожному полотну. Несколько дней назад этим путем вели залетных торговцев стволами. Только сейчас Попугай забирал вправо, подальше от развалин. Вчера там стояло много ментовских машин, бегали собаки... Залетных нашли быстро, один оказался жив. И хотя сегодня с утра там все было тихо, «разбор» следовало вести на новом месте.

Железнодорожная насыпь пересекала овраг с мелкой речушкой, уходившей в большую бетонную трубу под полотном, из которой то и дело доносился резонансный грохот часто проходящих составов.

На бетонной площадке, у устья трубы сидели на кирпичах Амбал и Ржавый, курили и плевали в воду.

– Это, что ли, твой хозяин?!

Сидящие над грязной водой босяки казались обычными «шестерками».

Миша презрительно присвистнул.

– Точно усрутся! Через пять минут дадут отбой и еще за бутылкой сбегают!

Миша ошибся. Все кончилось намного раньше.

Попугай остался наверху, огляделся по сторонам и махнул рукой – мол, вокруг спокойно. Угрюмая троица, оскальзываясь на склонах оврага, спускалась вниз, из-под подошв вылетали комья земли и мелкие камешки.

По насыпи пролетал очередной товарняк, бетонная труба гулко пережевывала стук колес, буферов, треск проседающего металла пути и деревянных шпал.

Амбал встал, протягивая руку, шагнул навстречу чужакам, будто собирается поздороваться, но те вмиг остолбенели, потому что в его руке был пистолет. С трех метров промахнуться практически невозможно, хлопки растворились в железнодорожной какофонии, Миша схватился за живот и упал головой в воду, Степе пуля попала в шею, под кадык, он долго бился в конвульсиях, зато Иван рухнул навзничь уже мертвым – пуля пробила сердце.

Ржавый подошел к Степе, упер ствол ТТ в висок и выстрелил. Противоположная часть головы утонула, словно арбуз от сильного удара палкой.