Лена опустила взгляд, всем существом своим надеясь, что хозяйка не откажет ей в разрешении. За несколько кратких мгновений она успела — все взвесив и оценив — прийти к неутешительным выводам. Если она откажется прислуживать за столом, то обнаружит тем самым свои истинные чувства к Спартаку. Если же покорно согласится — графиня наверняка догадается о существующем между ними взаимном влечении. Очевидно, Одетта хотела убедиться в своих подозрениях, и этот званый ужин предоставлял ей идеальную возможность докопаться до правды.

— Хорошо. Раз уж тебе так нужно — иди. Но помни, ты должна вернуться к шести, чтобы помочь мне надеть платье, — снизошла к ее просьбе Одетта.

— Будет исполнено, мадам, — ответила Лена и, поспешно присев в реверансе, выбежала за дверь.

Она неслась сломя голову и, ворвавшись в церковь, тут же кинулась к дверям ризницы. Дон Филиппо, казалось, еще более высохший за прошедшие годы, как раз выходил из них вместе со служкой. Он спешил с последним причастием к постели умирающего.

— Мне надо с вами поговорить, — запыхавшись, обратилась к нему Лена.

— Опять ты! — нахмурился священник. — Разве ты не живешь в Луго? Обратись к тамошнему священнику.

— Дон Филиппо, прошу вас, мне нужен ваш совет. Прямо сейчас, — принялась умолять Лена.

— Ладно, заходи, — добродушно уступил дон Филиппо. — А ты подожди меня на дворе, — велел он служке. Потом уселся на скамью под окном и указал Лене на стул: — Ну а теперь успокойся и объясни, в чем дело.

— Вот уже три года я стараюсь избегать встречи с одним человеком. Думала, буду в безопасности на вилле графа Ардуино, и вдруг оказалось, что он приглашен на ужин, а мне придется прислуживать за столом, — все это она выпалила на одном дыхании.

— У тебя была с ним внебрачная связь? — грозно нахмурился священник.

— Что вы, никогда. Вы же меня знаете, я на такое не способна. Но я люблю его. Безумно люблю. Я хотела выйти за него замуж, но вместо этого меня вынудили пойти за Тоньино, — грустно пояснила Лена.

— А этот человек влюблен в тебя? — спросил дон Филиппо.

— С того самого дня, как мы познакомились, — ответила она еле слышно.

— Твое сердце никогда не принадлежало твоему мужу. Ты это знаешь, и я тоже знаю. Возможно, и он знает. Видимо, небо предначертало тебе путь, которого мы, пойдя в слепоте своей против воли господа, предпочли не замечать, — сокрушенно признал священник.

— Вы хотите сказать, что я должна была отдаться этому чувству? Броситься в объятия Спартаку? — не веря своим Ушам, воскликнула Лена.

— Значит, вот кого ты любишь? Молодого Рангони, верно? — догадался дон Филиппо.

— Да, — прошептала Лена.

— Я не подбиваю тебя совершить грех. Совсем наоборот, — возразил священник.

— Что же мне делать, дон Филиппо?

— Если ты чувствуешь, что слаба и не в силах справиться со своим влечением, возвращайся к мужу, — посоветовал он.

— И что я ему скажу? Что бежала из боязни встретиться со Спартаком? По-вашему, это справедливо? Я не могу причинить ему такую боль.

Старый священник на минуту умолк, а потом положил руку на хрупкое плечо Лены.

— Возвращайся на виллу и делай свою работу честно, как всегда. Если сегодня вечером тебе придется встретиться взглядом с глазами человека, которого ты любишь, сделай это без стыда и без страха. Бог читает в твоем сердце, он тебя не оставит, — торжественно провозгласил дон Филиппо, поднимаясь со скамьи.

— Я все сделаю, как вы сказали. Простите, что побеспокоила вас.

— В наказание прочтешь по три раза «Отче наш», «Богородицу» и «Славься», — приказал дон Паландрана. — Да пребудет с тобою премудрость господня. Всевышний вразумит тебя, — с этими словами он перекрестил свою верную прихожанку.

Оставшись одна в церкви, Лена принялась молиться сосредоточенно и страстно, как никогда раньше.

Вверив свою судьбу богу, она успокоилась и вернулась на виллу.

— Отлично, ты как раз вовремя, — отметила Одетта, с любопытством разглядывая Лену.

Лена молча поклонилась.

— Ну как, обрела душевный покой? — насмешливо спросила графиня.

— Мадам извинит меня, если я не отвечу? — спросила Лена.

— Ну конечно! Хотя, будь наши отношения чуть более откровенными, мне бы это доставило удовольствие.

— Я всегда была строптивой. Прошу меня простить за мой скверный характер, — ответила Лена, помогая графине надеть вечернее платье.

— Осмотри комнаты гостей, пока мы будем в театре, и убедись, что все в порядке. Главное, не забудь, чтобы всюду были вазы с цветами. Что касается украшения обеденного стола, я полагаюсь на твой вкус.

— Я постараюсь, — пообещала Лена.

Супруги Сфорца и их гости вернулись на виллу очень поздно. Лена увидела их прибытие из окна кладовой. По мере того как живописная группа приближались к ступеням высокого каменного крыльца, она различила среди других Одетту, графа и с изумлением узнала в толпе разряженных по-вечернему господ и дам молодого человека в вельветовых штанах и в сапогах.

— Спартак! — прошептала Лена.

Только он мог появиться на званом ужине в подобном наряде.

Лена встала у дверей обеденного зала. Она уже знала, в чем будут состоять ее обязанности. Козимо объяснил ей, как прислуживать за столом: забирать тарелки слева, подавать справа.

Вторая горничная должна была приносить подносы из кухни, а Козимо — принимать их у нее при входе в парадную столовую.

Лена вошла, когда гости уже покончили с консоме[39]. Она сразу же увидела Спартака, он сидел между Одеттой и графиней Джованелли. Между ними шел оживленный разговор. Никто, казалось, не обращал внимания на необычный костюм синьора Рангони. Напротив, женщины бросали на него возбужденные и заинтересованные взгляды, мужчины говорили с ним как с равным.

— Ну что ж, решено. Наша фирма предлагает вам концессию на всю нашу продукцию, — говорил один из гостей, приехавших из Милана. — Вы, синьор Рангони, будете руководить сетью агентов. Мы считаем, что лучше всего было бы открыть представительство в Болонье. Но это на ваше усмотрение.

— Что касается представительства, то я уже располагаю прекрасным помещением в центре Болоньи, которым мы могли бы воспользоваться, разумеется, поделив расходы, — отозвался Спартак.

— Синьор Рангони, каково ваше отношение к режиму? — спросила одна из дам.

— Я не могу не отметить некоторые положительные моменты, — объяснил Спартак, стараясь не сболтнуть лишнего, — но этим, пожалуй, и ограничусь. Поскольку…

Тут он увидел Лену и лишился дара речи. Сотрапезники ничего не поняли и после паузы возобновили прерванный Спартаком разговор. Только Одетта, не спускавшая глаз с них обоих, перехватила взгляд, которым обменялись молодые люди. Ей стало ясно, что Спартака связывает с Леной настоящее, глубокое чувство. Одетту охватил приступ ревности и жгучей досады. Несмотря на свою красоту и богатство, она так и не сумела завоевать сердце этого человека, отдавшего предпочтение строптивой и дерзкой крестьянской девчонке. Одетта почувствовала себя униженной и уязвленной. Тем временем Лена как ни в чем не бывало продолжала обходить сидящих за столом, меняя тарелки, как научил ее Козимо.