Он нащупал босыми ногами больничные тапочки, перенес вес тела на здоровую ногу, подхватил костыли, стоящие у кровати, взгромоздился на них, протянул руку к дверной ручке…

Но дверь распахнулась сама.

Перед следователем стоял тот самый седой террорист, которого Макаренко мельком видел в ресторане Артавазда. Двое молодых боевиков маячили за его спиной. Что самое удивительное, на плечи всех троих были наброшены белые халаты, что предписывал распорядок больницы для посетителей, желающих навестить недужную родню.

— Можно? — спросил террорист.

Макаренко невесело усмехнулся и посторонился, пропуская незваных гостей в палату.

Седой обернулся и что-то сказал боевикам на своем языке. Те почтительно поклонились и остались в коридоре. Седой закрыл дверь.

— Помочь?

Макаренко отрицательно мотнул головой, отложил костыли и в три приема сел на кровать. Седой уселся напротив Макаренко на застеленную койку выписавшегося Артавазда.

— Извини, дорогой, что без гостинца. Все в спещке, все в делах, — с едва заметным акцентом произнес посетитель.

— Гостинец — это вроде рюмки водки перед казнью? — спросил Макаренко.

— Вах, перед какой казнью? Зачем так говорищ? — возмутился седой. — Ты молодой совсем, тебе еще три раза по столько жить надо.

«Интересно, кто сдал? — думал Макаренко, вблизи разглядывая седого террориста. — Замятин? Петров? Или Артавазда припугнули? А, в общем, какая разница. Рано или поздно все равно бы нашли».

— Слушай, уважаемый, — сказал Макаренко. — Меня вот вопрос мучает — а почему ты еще живой и на свободе, а? Вроде бы по случаю твоего приезда вся милиция на уши встала, план «Дельта» объявили, твои бойцы прям под окнами отделения милиции полресторана расстреляли, а ты гуляешь по городу как по своему кишлаку и никуда себе при этом не дуешь.

Седой рассмеялся. Он смеялся долго, утирая выступившие слезы рукавом снежно-белого халата, — попробуй такому пятнистый дать, как Замятину…

Макаренко даже немного заскучал, разглядывая веселого восточного деда, которому что чаю выпить, что человека прихлопнуть — труд одинаковый. Сидит вот, ржет, а его хлопцы с автоматами под полами халатов за дверью покой его караулят. Чтоб ржалось ему спокойно и от души.

Седой отсмеялся, утер слезы.

— Да ты не только смелый, ты еще и веселый человек, следователь. Люблю таких. Вах, как люблю!

«Ну, давай еще расцелуемся на радостях, — подумал Макаренко. — А если не мочить, тогда интересно — зачем приперся?»

— За что нас сажать, дорогой? — продолжал седой. — Насчет ресторана никто никаких претензий не выставлял, в отделении никто ничего не слыщал, а значит, ничего и не было. Начальника твоего видел, говорил с ним. Он сказал, что в городе гостям всегда рады. Наверно, твоя «Дельта» кого-то другого ловила. Мы мирные люди, сюда по важному делу приехали. За что нас сажать?

— Действительно, не за что, — согласился Макаренко, погладив раненую ногу.

— А это — уж извини, — сказал седой, кивнув на костыли. — Мой родственник после твоего удара три дня без сознания пролежал. Так что мы квиты. Кстати, ты родственнику еще и должен будешь — это он сказал, что Ахмета не ты убил, а тот человек, на чьих руках кровь Саида и Ибрагима. Так что к тебе претензий у нас никаких. А его мы найдем. Обязательно.

«Ага. А Витек-то круто где-то закопался, если духи его до сих пор не нашли…»

— Спасибо, — с издевкой произнес Макаренко. — И вам, уважаемый, и родственнику. Век не забуду.

— Но это у нас претензий нет, — не обращая внимания на следовательский сарказм, продолжал посетитель. — А вот у начальства твоего, Андрей, претензии к тебе серьезные. Дебош в ресторане, сокрытие улик, помощь в побеге подозреваемого… Нехорошо.

— А я смотрю, вы с моим начальством близкие друзья.

— Да нет, — покачал головой седой. — Были бы друзья, уговорил бы тебя на работе оставить. А так…

Он развел руками.

— То есть? — не понял Макаренко.

— Хотели тебя по служебному несоответствию уволить. Но я попросил хотя бы по собственному желанию. Все что мог сделать, дорогой.

«Понятно. Вот значит как».

Конечно, это было лучше перспективы получить пулю в живот. Но с другой стороны…

«Значит, ты, черт старый, постарался из меня бомжа сделать. Через своих новых сердечных друзей. Ясно. Из общаги, стало быть, теперь попрут… Хреново…»

— И сейчас, как я понимаю, — медленно проговорил Макаренко, — ты, уважаемый, должен сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться?

— Отказаться можно от любого предложения, — сказал седой. — Но мудрый человек не отказывается от разумных предложений.

Он полез в карман халата и вытащил оттуда пачку зеленых денег в банковской упаковке и мобильный телефон, по размеру экрана больше похожий на маленький серебристый телевизор. Разорвал упаковку, не считая ногтем отделил половину и положил ее на больничную тумбочку, придавив сверху мобильником.

— Вторую половину получищ потом. И еще столько же, когда найдещ то, что мне нужно.

Макаренко молча перевел глаза на тумбочку, потом обратно на седого.

— Молчищ? — усмехнулся тот. — Ну, молчи, молчи…

Глаза седого вдруг стали жесткими и колючими.

— Короче. Здесь у вас рядом с городом когда-то был подземный завод. Мне надо, чтобы ты нащел в него вход.

«Во как!»

После демонстрации пяти — плюс-минус пятьсот баксов на глазок — тысяч долларов Макаренко ожидал всего чего угодно. Вплоть до предложения найти Витька, отпилить ему голову и принести седому на ниточке его уши. Но завод…

— Очень интересно, — сказал он. — А почему бы тебе, уважаемый, не обратиться к твоим друзьям в милиции? Они тебе за деньги черта лысого откопают.

— Они откопают, — кивнул седой. — Но если найдут что-то стоящее, то потом закопают меня. Что я? Старый больной человек с десятком родственников на чужой земле…

«Ни фига себе! Взвод боевиков с собой приволок!»

— …а ты, я слышал, лучшим был. Тебе в Москве самые трудные дела поручали. Зачем мне еще кто-то? И лишнего шума мне тоже не надо. Я договорился — ксиву тебе оставят…

«А вот это сильно!»

— …где хочешь ходи, ищи, что найдещ — по мобильному звони. Помощ нужна будет, денги на расходы — тоже звони. Мы тебе номер в лучщей гостинице сняли — живи, работай.

Макаренко задумался.

Легенды про подземный завод он слышал практически с момента своего появления на новом месте, но, как и все остальные жители города, не придавал им значения. Ну, может, что и было когда-то до перестройки — да кому какая разница, что там было в действительности? У всех своих забот по горло, не до глупостей. Мало ли, что бабки на скамейках языком мелят… Ан вот, не просто легенды, оказывается, если такие волки заинтересовались…