поднос с ними около трёх подносов Рыжего Безумия, как она принюхалась, посмотрела на меня, на поднос, подошла и обнюхала его, потом молча села и грустно произнесла:

— Пересядь с этой отравой. На время завтрака нам суждено расстаться, — с превеликой тоской сообщила девочка перемазанная тортом, который она ела словно арбуз двумя руками, вгрызаясь в целый круг.

— А что не так в горохе? — не понял я.

— Он фуу! Фуу говорю, уйди! Я разочарована! Но потом не уходи, пойдём на медитацию вместе!

— Тебе говорили, что ты странная?

— Я нормальная, я не ем эту фуу.

— А что я должен сделать, чтобы ты попробовала? — я решился на эксперимент.

— Каждую горошину спрятать в шоколад, — задумчиво произнесла рыжая сладкоежка, — включить музыку. И, наверно, спрятаться метрах в тридцати или больше, так как я даже не представляю, как я отреагирую на порчу шоколада. Ты мне друг, но шоколад дороже!

Так меня ещё никто не оскорблял.

Я отсел на пару рядов и начал поглощать горох.

Однако почему не было классной медитации? По времени именно она должна быть.

Так, не то. Ушакова жива? Если жива, не записывает ли меня в хотелки аристократки?

Надо остаться одному и опросить жезл.

Пока я умял свой завтрак, в столовой по очереди исчезли кексики, затем рыжая унюхала какао и в три ходки забрала все стаканы, потом подошла зачем-то к работнице столовой, после чего та принесла за стол Безумновой два чайника, как оказалось всё с тем же напитком. После небольшого разговора, на столе так же оказалось три большие плитки кондитерского шоколада, минуя стадию готовки.

Теперь мне просто интересно, а в неё всё поместится?

Смотреть на то, как маленькая тощая девочка поглощает три стола какаосодержащей пищи и напитков, можно было бесконечно.

Вот что такое магия: двадцатикилограмовая девочка умяла килограмм пять пищи и литров семь какао и ничего с ней не произошло!

Но данное впечатление развеялось спустя несколько минут. Приходил я сюда с худощавой тростинкой, а теперь она была самодовольным измазанным в шоколаде пухлячком, что не мог встать со стула из-за полученного вкусового удовольствия или набранного веса.

— Ну, пошли? — спросил я, так как было интересно, сможет или нет?

— Брось меня… фу-ух, здесь так хорошо… — кое-как выдавила из себя Наташенька. — Нет, не бросай… сядь, а-ах, рядом. И спой.

— Ага, сейчас всё брошу и петь стану. Я при тебе говорил, что это не моё. И не надо мне угрожать своими водяными хлыстами, — проворчал я, увернулся от появившихся водных щупалец, что возвращали чайники с прочей посудой на транспортировочную ленту для грязной посуды.

Но нужно отметить, что из-за лени и переедания контроль у неё, похоже, прирос. Она не разбила ни одного стакана и тарелки, уронив только крышку металлического чайника.

Но щупальца уступали лентам заклинания пути воды. Были они чем-то странным. Медленнее, не такое плотное и больше похоже на руки.

Пока я об этом думал, заметил, что Наташенька начала очень быстро терять округлость, превратившись снова в достаточно мелкую пигалицу, но улыбка обожравшегося кота при этом не исчезла.

— Отдохнула? Пошли медитировать, — проворчал я, в какой-то момент поймав себя на смирении с ситуацией.

— Подожди, я не могу так просто уйти, пока за мной никто не следит, — неожиданно заявила девочка и скрылась в отделении раздачи.

Она вернулась, упираясь и таща чайник со свежим какао, поставила, отошла и схватила один из своих стаканов с транспортной ленты, а из кармана у неё торчала большая плитка кондитерского шоколада.

— Тебя тут на удивление балуют, — поразился я.

— Боятся, — произнесла после выпитого стакана девочка, — до этого тут жила моя сестра. Если не дать нам шоколада, то мы теряем контроль. Раньше тут столы не были закреплены в полу, не было транспортной ленты, а так же на раздаче работали обычные люди, а не волшебница, как сейчас. Я не в курсе всех изменений, но эти точно упоминала сестричка Аня.

— Так твою сестру, что тут училась раньше, зовут Анна? Как Павловну?

Безумнова оторвалась от какао и посмотрела на меня, как на дурака, затем допила, а пока наливала новую порцию, произнесла:

— Сестричка Аня — наша целительница, что следит за нами, пока Яна занята. У неё ещё фамилия странная.

— Ты про Жарптицеву? — уточнил я. Потом заметил отходящий пар от какао.

— Да.

— Слушай, а тебе не горячо?

— Я не знаю этого чувства. Я же одарённая Крови Лады, огонь для нас не отличается от воды, земли или воздуха в любом его проявлении. Это же элементарно.

Какая-то она на удивление сегодня говорливая и даже может показаться адекватным ребёнком. Но меня не проведёшь? В чём подвох?

Пока я его искал, чайник был оприходован вместе с гущей, поставлен на транспортную ленту, а меня схватили за руку и потащили. На улицу.

— Наташенька, мы же на медитацию должны идти. В медпункт, — проворчал я и дёрнулся назад в здание общежития.

— Я два дня света белого не видела! Надоело! Свободу детям! — возмутилась рыжая и очень сильная девочка, что не заметила моего движения и потащила меня гулять.

— А мне нужно медитировать, — деланно возмутился я, переживающий о собственной физической (в дополнение к магической) слабости и никчёмности.

— Хорошо. Ни тебе, ни мне, пять минуточек на солнце и к сестрёнке Ане!

— А почему ты так Анну Павловну называешь? Она разрешила?

— Как мне говорят люди их называть, так я и называю. Да, она старая, ей лет тридцать, но хорошая.

— А, ну, зашибись, — пробормотал я. Мозолька Жарптицевы предсказуема, если надо будет разозлить её, то придётся оттоптаться по возрасту, но пока лучше не гневить. А то ещё подчинит и буду называть её «милашкой» или «сестричкой», ужас. Может и придушит той странной белой змеёй, чья морда больше похожа на лебедя.

Однако в этот момент я понял, что природа оттопталась на мне.

Если до завтрака Наташенька была милым созданием чуть ниже меня, примерно на полголовы, то теперь она как-то уж резко вытянулась ровно на те же полголовы выше.

Да, блин! Моя последняя надежда хоть в чём-то превосходить Безумнову лопнула как пузырь в какао.

Хорошо ещё, что пока пара девчонок в классе ниже меня, но это утешает слабо.

Нет, всё-таки мне нужно заниматься зарядкой.

Блин, с переездом совсем забросил её. Да и рот чистил давненько из-за «приключений». Да что там, эти дни выдались такими сумбурными, что я даже не помню даты, и что мне собственно делать.

Кажется, пока Наташенька без смирительной мантии, её надо держать подальше от невинных. Почему-то