— Кара, выходи, — спокойно попросил Андре. — Ты не должна оставаться без присмотра. Никто не будет досаждать тебе, но ты не можешь просидеть эти сутки в закрытом помещении и одна.

— Очень даже могу, — заверила я. — У меня тут четыре комнаты, есть место даже пробежку совершить.

— Кара!

Укоряющие нотки в голосе Старшего следователя заставили все же подчиниться. Ссориться с Андре не хотелось, поэтому я со вздохом открыла дверь, бросая настороженные взгляды на замершего неподалеку Себастьяна.

— Господа, — раздался робкий голос няни. — Каре пора завтракать. И вам тоже, если пожелаете. Завтрак подан в малую столовую.

После этих слов я осознала, что зверски голодна. Видимо, выяснения отношений подстегнули и без того мучившее с утра чувство голода, которое только усилилось, когда я вспомнила мастерство нашего повара.

Если бы не двое защитников, я бы уже стрелой летела навстречу еде. А так… в малую столовую пришлось идти чинно и под конвоем. Впереди шел Себастьян, позади меня Андре.

Причем на лестнице Себастьян даже руку предложил!

— Я не инвалид, Ваша Честь, ходить еще сама в состоянии, — буркнула я в ответ, пытаясь его обойти.

Не удалось. А явно раздраженный отказом мужчина спускался так медленно, как только возможно. Пришлось, скрипя зубами, следовать за ним под аккомпанемент тихого, ехидного смеха Андре.

Настроение улучшилось только в столовой. Здесь витали запахи моих любимых блюд, которые наверняка заказала внимательная нянюшка. И подходя к накрытому столу, я уже предвкушала все эти вкусности, как рядом раздался ледяной голос Себастьяна:

— Эта еда не подходит. Принесите для госпожи Карины кашу с молоком и творог с тертым яблоком.

Замерев, я обалдело уставилась на Себастьяна. От такого наглого вмешательства я даже дар речи потеряла. Лишь когда служанки начали убирать со стола мои любимые пряные колбаски и сладости, опомнилась и взвизгнула:

— Что?! Поставьте все на место!

Служанки нерешительно замерли, переводя взгляд с меня на Себастьяна. Все-таки, формально, я была их хозяйкой, но Верховный Судья был из того типа людей, приказы которых игнорировать сложно. Тем более, все знали, кто он.

Тогда я в отчаянии вцепилась в блюдо с пирожными. Но с другой стороны тарелку на себя тут же потянул Себастьян, укоряюще сообщив:

— Тебе нельзя есть вредные продукты!

— Мне нельзя нервничать, переживать и голодать! И откуда вам знать, что мне полезно, а что нет? Скольких детей вы воспитали, Ваша Честь? — закричала я.

— Надеюсь, приказ понятен? — проигнорировав мой вопль, спокойно осведомился Себастьян у служанки.

— Поставьте мою еду на место, а кашу и творог пусть ест господин Брок! И ложку сахара ему туда насыпьте, для стимуляции мозговой деятельности! — в свою очередь приказала я застывшей в нерешительности служанке, продолжая тянуть на себя тарелку с вожделенными сладостями.

— Кара, — вмешался в спор Андре. — Тебе действительно не стоит начинать день с такой жирной пищи.

Я бросила мрачный взгляд на еще одного специалиста по рациону беременных женщин. У-у, предатель!

Но силы были неравны и в результате тарелку у меня все-таки забрали. Через десять минут я мрачно ковыряла ложкой пресловутую кашу, бросая тоскливые взгляды на Андре, лопающего мясо с кровью, и Себастьяна, с аппетитом поглощающего тяжелые и жирные колбаски. Между прочим, мои колбаски!

Дальше оказалось только хуже. Хуже ледяного Себастьяна был только заботливый Себастьян. Не знаю, из какого мудрого фолианта Себастьян и Андре почерпнули знания о том, что необходимо женщине в деликатном положении, но прибить мне хотелось всех — и автора и читателей.

Они оба ходили за мной по дому по пятам, улавливая малейшие сквозняки. Указывая прислуге, чем меня кормить, и какую накидку мне подать, если я делала попытку сбежать от творившегося безобразия в сад.

Причем все это сопровождалось безапелляционным тоном, которым прониклись все наши домочадцы. Так что к полудню я сама себе напоминала большой закипающий чайник. В смысле, я так же шипела, кипела и клокотала крышечкой.

А на обеде, где в меня, под одобрительным взглядом тюремщиков, запихнули жутко полезный суп, кусочек рыбы и тушеные овощи, пришло осознание — все. Дальше я просто не выдержу, и будут трупы. Точнее, два трупа, кандидаты в которые сейчас уминали умопомрачительно пахнущую баранью ногу с чесночным соусом. При этом они не забывали считать ложки отвратительно-полезной субстанции, за поглощение которой мне был обещан десерт.

«Если безобразия не избежать, придется его возглавить», — пришла на ум мудрая мысль вместе с очередной ложкой, которую я силилась проглотить.

Остаток обеда я посвятила разработке плана побега от надсмотрщиков и совершению набега на кухню. А сразу после чая, сославшись на необходимость дневного сна, отправилась в свои комнаты.

— Даже заключенным в тюрьме полагается еда, — бурчала я, старательно связывая простыни. Поскольку любую магию засекли бы в момент, пришлось обращаться к старинным и проверенным способам.

Из окна я вылезала максимально осторожно, стараясь не шуметь. Благо такая форма побега для меня была не нова. И, преодолев половину этажа, уже собралась мысленно поздравить себя с удачной идеей, как с земли раздался заинтересованный голос Андре:

— Далеко собралась?

От неожиданности я разжала пальцы и свалилась прямо на руки хмурого Себастьяна. Мешкать Верховный Судья не стал и, сжав меня в объятиях, потащил обратно в дом.

— Кара, Кара, с твоей-то изобретательностью могла бы и что-то поинтереснее придумать, — хохотнул, следуя за нами, Андре. — Мы тебя полчаса тут дожидались.

— Отпустите меня, Ваша Честь! — я безуспешно попыталась выбраться из стальной хватки Себастьяна.

Но мои вопли, так же, как и усилия, замечены не были. Меня внесли в дом, усадили на диван в малой гостиной и… накинули на запястье магический аркан. После чего второй его конец Себастьян демонстративно закрепил на своей руке. А взгляд Андре выражал полное одобрение этим действиям.

Это было просто… просто… В общем, я почувствовала себя особо опасной преступницей, находящейся под особым надзором.

На мгновение захотелось вызвать родовой магией отца, но потом в голову пришла более светлая мысль.

Я же беременная, по мнению этих двоих, ну, Себастьяна уж точно. Значит, надо использовать то оружие, которое они сами мне дали. В конце концов, если Верховный Судья утверждает, что я манипуляторша, то пора ею стать, видимо.