Реакция бывалого рейнджера была мгновенной. Раздался выстрел, и Фонтанелли беззвучно упал на живот. Джейк подбежал к доку. Тот не шелохнулся. Не­сколькими выстрелами в упор Митчелл разрушил пульт взрывного устройства. Сердце американца бешено ко­лотилось. Он дернул дока за бороду — изо рта потекла струйка крови.

— О черт! Я же убил дока! Нужно сообщить Тезиасу! И он бросился прочь из пещеры.

Джейк Митчелл мчался по главному коридору. Где же этот проклятый карлик? В кабинете его нет, где же он тогда? Может, лечит своих гомиков? Поворот, еще поворот, скоро Пещера Синих Монахов…

Внезапно Джейк на что-то налетел. Вернее, на кого-то. То был человек, выходящий из-за поворота навстре­чу ему. Во всяком случае, Джейк ощутил столкновение с человеком, таким же крупным, как и он сам. Амери­канец мгновенно отскочил назад, в руке у него появил­ся пистолет.

Из-за поворота никто не появлялся. Джейк уже со­бирался отнести приключение на счет расшатанных нервов, когда чей-то невидимый кулак саданул ему в лицо. Митчелл завопил от боли и неожиданности. Но даже тогда инстинкт закаленного бойца не подвел его. Тотчас отпрыгнув еще на два шага назад, он сделал не­сколько выстрелов в свободное пространство перед собой. Одна пуля вдруг звякнула о что-то в пустоте и, точно воланчик, отбитый ракеткой, едва не поразила самого Джейка. Лишь теперь тому стало по-настояще­му страшно. Замысловато выругавшись, он принялся палить из браунинга во все стороны.

— Кто ты, засранец?! Это ты, Тезиас? Если ты, черт бы побрал твои идиотские шуточки, понял?! Я хочу ви­деть твое лицо, собака! Зачем тебе убивать меня?! — вопил Джейк.

Патроны кончились. Затравленно озираясь, амери­канец попятился еще на шаг, продолжая при этом ма­шинально щелкать спусковым крючком разряженного пистолета.

— Ну убей меня, гад! Чего ж ты ждешь, невидимка?! Голос, сильный и гневный, ответил ему:

— Да, я убью тебя, ублюдок! И ты увидишь лицо мстителя!

Перед Джейком стоял двойник, возникший как будто из воздуха. В руке у того был меч, широкий и длинный.

— Конан?! — прохрипел Митчелл. — Ты на свободе! Опять штучки карлика!

— Твой хозяин ничего не знает о моем побеге, — зловеще усмехнулся киммериец. — Снимай корону, смердящий пес, я не хочу марать аквилонское золото о твою поганую кровь!

— Нет! — дико заорал Джейк. — Ты не убьешь меня, безоружного!

— Убью, — заверил его Конан. — Когда ты, пес, па­лил в меня из своего железного арбалета, — там, в «гос­тиной», — ты не думал, что я безоружен против тебя! Снимай мою корону, шакал, не то она слетит вместе с головой, а не отдельно, как должно быть!

— Спаси меня, Великая Душа!

Джейк бросился бежать. Конан не стал догонять его — сие было ниже достоинства мстителя. Это был как раз тот случай, когда меч мог сыграть роль копья; двойник не уйдет от него вторично — в этом Конан был уверен. Меч полетел вдогонку беглецу. Но тот оказался на удивление прытким: меч, который должен был вон­зиться прямо посреди лопаток врага, только перерубил ему правую ногу чуть ниже колена. Заорав от ужасной боли, американец свалился лицом на каменный пол га­лереи. Золотой обруч Аквилонии сорвался с его головы и, вертясь, точно юла, покатился к ногам истинного владельца.

Киммериец поднял корону и, удовлетворенно хмык­нув, водрузил себе на голову. Потом он молча прошел к телу поверженного противника, поднял меч.

— Пришел конец тебе, собака, — сказал Конан, за­нося меч для последнего удара. — Твой череп будет тор­чать на коле вместе с башкой твоего хозяина!

— Замри! — раздался вдруг из-за спины высокий повелительный голос. И Конан замер, помимо своей воли. Сил хватило лишь на то, чтобы повернуться к го­ворившему. Освещаемый тусклым желтоватым светом факелов, в каменном проеме стоял, скрестя руки на груди, сам карлик. По белому, точно свежий снег, липу его ползли мертвенные блики. ,

— Не так скоро, варвар, — прошипел Тезиас. — По­сягнув на моих слуг, ты поставил себя] вне жизни… Ты знаешь, я не хотел тебя убивать. Но, как видно, Судьба распорядилась иначе: ты умрешь сейчас, а я — я рас­колдую моих монахов и по-прежнему буду править миром!

Из агатовых глаз Великой Души метнулись две чер­ные молнии» Они ударили в грудь Конана, но серебрис­тый медальон с пирамидой легко погасил их.

— Ловко! — спокойно заметил Тезиас. — Ты взял себе медальон Брахо, вор. Однако он не спасет тебя — ты, варвар, не умеешь им пользоваться. Я просто оторву тебе голову. Надеюсь, ты понимаешь, что мне не соста­вит труда это сделать.

Конан понимал. Неведомая сила уже растягивала его шею. Вот-вот затрещат кости, лопнут шейные по­звонки. Киммериец понял, что жить ему осталось всего лишь несколько мгновений. Спасения не было.

Карлик улыбнулся.

— Прощай, варвар! Ты сам лишил себй последнего шанса…

Нет, шанс еще оставался! Ну как же он мог забыть!..

— Хорошо, я умру, карла, — торопливо молвил киммериец. — Но прежде позволь передать тебе привет от старого друга… От Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде!

— Что?! — воскликнул карлик. Неведомая сила тот­час отпустила готовую уже разорваться шею Конана.

— Что слышал! Я был в Пирамиде и разговаривал с Ним!

— Но это невозможно! — простонал Тезиас. — Ты врешь, собака, ты не был в Пирамиде! Ты видел ее толь­ко на медальоне моего магистра!

— Я был в ней, карла, — безжалостно заявил Конан. — И я видел мозг — маленький, искрящийся, все­могущий, давший тебе твою власть. В Пирамиде буше­вали неземные стихии, но я не ощущал их…

— Это правда, — беззвучно прошептал карлик. Он вдруг разом сморщился и состарился, его тщедушное тельце тряслось в странной лихорадке. Удовлетворен­ный таким эффектом своих слов, Конан продолжал:

— Мозг разговаривал со мной, карла. Теперь он иг­рает на моей стороне! Вот почему я вырвался из всех твоих ловушек!

— Что, что он сказал тебе? — еле слышно молвил Тезиас.

В ответ раздался громовой смех киммерийца.

— Он предрек мне победу над тобой, карла! «Тебя задет победа», — сказал мне мозг.

— Н-н-нет!!! — пронзительно взвизгнул карлик, и от этого визга у Конана заложило уши. — Не может быть! Он не мог так со мной поступить! Когда это было?

— Это было пару часов тому назад, карла! Сидя-щий-в-Пирамиде вдохнул в меня силы, и вот я здесь, чтобы разделаться с тобой!

Ради благого дела Конан иногда не прочь был ма­лость приврать. Главное — результат. А он был нали­цо — карлик трясся в смертельном испуге, его жуткие глаза больше не угрожали Конану, напротив, они были полны страха и отчаяния. Конан решил, что нельзя больше медлить: Оружие Слова блестяще исполнило свою роль, дело теперь за испытанным Оружием Стали. Сейчас или никогда! Он снова подхватил верный меч и бросился к карлику; их отделяли какие-то пять-семь шагов.