некомпетентности авторов — контрразведка «Смерш» считается органом карательным, применявшим массовые расстрелы и жестокие допросы. Многим из этих авторов даже невдомёк, что название «Смерш» («Смерть шпионам»!) было присвоено военной контрразведке в первую очередь для профилактики, устрашения неустойчивых военнослужащих, намеревавшихся встать на путь измены Родине.

— Но всё же не это было основной задачей «Смерша»?

— Конечно! Его главной задачей была борьба с разведорганами противника. Предотвращение внедрения их агентуры в части Красной Армии и, наоборот, внедрение агентуры «Смерша» в разведцентры и разведшколы противника. Германская разведка не смогла добыть ни одного плана наступательных операций наших войск и совершить хотя бы один крупный диверсионный акт. И это несмотря на то, что на Ленинградском направлении она имела 11 разведгрупп и 14 разведшкол, перебрасывавших сотни шпионов и диверсантов абвера, «Цеппелина» и других разведцентров. Эта их агентура перехватывалась, перевербовывалась. Военнопленный генерал-полковник Йодль показал: «В нашей разведке были крупные провалы. Основную массу разведданных в ходе войны (до 90 процентов) составляли материалы радиоразведки и опросы военнопленных». Это подтвердил на допросе и генерал-фельдмаршал Кейтель: «Мы ни разу не получили данных, которые оказали бы существенное воздействие на развитие военных событий».

— Можно сказать, что наша военная контрразведка не только выявляла гитлеровских шпионов, но и проводила активную зафронтовую работу?

— Да, серьёзной задачей «Смерша» при разработке и проведении крупных боевых операций было оказание помощи командованию организацией дезинформации врага путём засылки агентуры, а также радиоиграми. Немалая роль была отведена органам контрразведки «Смерш» в подготовке и проведении операции «Искра» по прорыву блокады в 1943 году и операции «Нева-2» по полному снятию блокады.

— В чём она заключалась?

— Вторая половина 1943 года и начало 1944-го были кульминационными в поединке между абвером и «Смершем» на Ленинградском фронте. Готовился план полного освобождения города от блокады. Противник это понимал и всеми силами пытался определить направление нашего главного удара. Он резко усилил засылку в наши тылы своих шпионов, что потребовало усиления нашей контрразведывательной работы. Ведь только с июля по сентябрь 1943 года немцы перебросили в районы Ладожского озера, Вологды, Тихвина, Бологое шестнадцать разведывательных групп, снабжённых рациями. И ни одна не достигла цели! Две из них вышли в эфир на связь, но тоже были захвачены «Смершем». Ряд агентов явились с повинной и были перевербованы.

— С какой же целью забрасывались эти группы?

— У всех у них было задание от немецкой разведгруппы «Норд» на наблюдение за передвижением советских войск с западного направления, поскольку немцы верно предполагали, что главный удар Ленфронт начнёт именно оттуда. Встала задача убедить германских стратегов, что удар готовится Приморской оперативной группой от Ораниенбаума. «Смерш» вместе со штабом фронта разработал план дезинформации. Военный совет план утвердил.

— Как же он выполнялся?

— Первым и основным источником дезинформации стал немецкий агент «Давыдов» — советский пограничник Мокий Демьянович Каращенко, раненым попавший в гитлеровский плен. По выздоровлении он согласился на вербовку абвером, чтобы таким образом возвратиться домой. Сумев своим поведением в разведшколе обдурить её руководителей, он собрал там ценную для нас информацию и сумел спровоцировать «хозяев» перебросить его в Ленинград со шпионским заданием. Преодолев фронтовую полосу, Каращенко немедленно явился в «Смерш» и стал нашим агентом. В соответствии с его заданием мы совместно со штабом фронта разработали «ценную информацию» для абвера. «Давыдов» представил немцам убедительные материалы — свидетельства о том, что наступление Ленфронта начнётся от Ораниенбаума — с юго-востока. За столь ценную информацию он даже получил бронзовую немецкую медаль «За заслуги».

— Борис Михайлович, разве разведка доверяет информации, полученной только из одного источника?

— Конечно же, нет! Для проверки абвер забросил в Ораниенбаум три разведгруппы. Две из них сразу же провалились — это не было удивительно для немцев, они знали наш жёсткий контрразведывательный режим. А в третьей оказался Борис Александрович Соломахин, известный в «Смерше» как преподаватель разведшколы в Каунасе. Но, оказавшись на нашей территории и будучи раненным, он сразу же попросил встречи с контрразведчиками. Сообщил, что послан проверить донесение агента «Давыдова». Был перевербован, возвращён в Каунас и, естественно, подтвердил нашу легенду о скоплении войск на Приморском пятачке. Как же гитлеровцам было не поверить своему преподавателю?!

— Два свидетельства… А не мало, чтобы поверить?

— И опять вы правы. С целью проверки агентурной информации начались не только полёты самолётов-разведчиков над Ораниенбаумом, но даже бомбежки прилегающего леса. Между тем командование Ленфронта несколько месяцев имитировало переброску туда «войск» — фанерных макетов танков и самолётов, силуэтов пехотных подразделений. Осенью эту фанерную технику возили через залив на баржах: туда, ночью, — в собранном виде, оттуда, днём, — в разобранном виде, в трюмах. Эти караваны неоднократно подвергались бомбардировкам с воздуха.

— Тут уже сложно не поверить!

— Так и это ещё было не всё! Перевербованные радисты из захваченных немецких групп в один голос сообщали в абвер, что пополнений на западе нет, что, наоборот, идёт переброска войск от Ладоги к Финскому заливу. Такие радиостанции, подконтрольные «Смершу», работали из Вологды, из Тихвина, даже из Москвы!

Результат: по приказу командующего группой армий «Север» фельдмаршала Кюхлера к Приморской группе в район Копорья были переброшены отборные дивизии, начато строительство укрепрайона. Этим была сильно ослаблена та группировка войск немцев, на которую обрушился главный удар Ленинградского и Волховского фронтов… Последующие события известны, а фельдмаршал Кюхлер был бесславно отправлен в отставку.

— Тогда вновь вернёмся в 1941-й. Как я понимаю, с «пятачка» вы угодили в Наркомздрав?

— Правильно понимаете! Получил тяжёлую контузию — снаряд в блиндаже разорвался; когда же меня переправляли на правый берег, то почти у самого берега под лодку попала мина и лодка перевернулась. Она была полна раненых, большинство