Может, причина в самой Рине, и благотворное ее воздействие на мой разум не было самообманом.

А может, помогло все и сразу. Но когда я вышел из комнаты даны, на меня накатило такое чувство облегчения, что мелко задрожали руки, а на лбу выступила холодная испарина.

Обошлось. Не тронул, не обидел, почти не напугал…

Не исключено, что последнее к худшему, и для нее было бы лучше испугаться и бежать без оглядки.

Впрочем, все это умозрительные предположения. Я бы все равно ее не отпустил, несмотря ни на что. Даже на то, что где-то в глубине души я понимал: если удалось сдержаться сейчас, совсем не обязательно получится и в следующий раз. На беду Рины, своей цели Тень Камня добилась.

Дети кесаря для меня стояли особняком, все до одного. Это был едва ли не единственный смысл моей жизни и я воспринимал их… иначе. Для меня они были не людьми, а чем-то высшим. Они порой еще вызывали светлые чувства, они были лучшим, что оставалось у меня. И уж точно никого из соучениц Тии я не воспринимал как женщин. Это была тщательно, годами возведенная граница, глубокий внутренний запрет, который Рина по своей наивности и доверчивости удивительно легко снесла.

Нет, я, конечно, тоже виноват. Сам старался показаться ей только с лучшей стороны, тщательно взращивал симпатию, прятал ее от своего безумия, от неприглядной правды. Но я понимал это умом, не чувствуя при этом никакого раскаяния. Оставалось только надеяться, что изменения не коснутся отношения к прочим дочерям кесаря.

А Рина…

Казалось бы, как просто. Всего лишь яркая туника и распущенные волосы. Если подумать, сам по себе этот наряд не был непристойным, не было в нем ничего предосудительного. Даже то, что я ей говорил о предложении и провокации, было в большей степени ложью, призванной посильнее напугать девчонку. Дана правильно удивлялась, слишком бурная реакция, но — для нормального человека. А я, увы, таким не являлся.

Я привык, сознательно разделил реальность на части: дети кесаря — воплощение чистоты и достоинств, Нижний дворец — воплощение грязи и пороков, и весь остальной мир — серая дымка, просто декорация. Уже очень давно я разучился общаться с обычными, нормальными людьми, сознательно исключил их из своего окружения и позволил распространиться жутким слухам, чтобы меня избегали. Потому что с нормальными, настоящими людьми было слишком сложно предвидеть собственные поступки и держать безумие под контролем. Я с трудом мог вспомнить, когда последний раз случалось, чтобы кто-то просто хотел мне понравиться, не задумываясь о чем-то примитивно-низменном или, наоборот, возвышенно-прекрасном.

Поездки по стране в расчет не брались, там я почти ни с кем не разговаривал и делал свою работу.

Я жил в театрально-наигранном, ненастоящем мире, где были лишь образы. Запрещал себе видеть малейшие недостатки в детях кесаря, оставляя их воспитание на откуп Хале и другим людям, способным повлиять на характеры и поведение этих детей. Запрещал себе сближаться с ними: вблизи пришлось бы увидеть людей и человеческие лица, а это не привело бы ни к чему хорошему.

Живых, помимо меня, было трое. Даор, божество этого мира, способное все предвидеть и все предусмотреть, Райд, не позволявший ломать игрушки и декорации, и… Тия. С наследницей было сложнее всего, она рисковала больше всех остальных, но мне пришлось привыкнуть и обычно удавалось избегать острых углов.

А теперь вот Рина. Искренняя, наивная, влюбленная девушка. На свою беду, привлекательная девушка, которую не защищал статус наследницы и которая, в отличие от Тии, не могла в случае опасности с моей стороны постоять за себя. Я понятия не имел, получится ли придумать для нее подходящее место в этом моем маленьком мире, научить ее в нем выживать. И за то, что я вообще столкнулся с этой проблемой, предстояло ответить Лиа. Пусть в произошедшем была не только ее вина, я мог бы и сам рассказать Рине, с кем она умудрилась познакомиться, но эта ржавая дрянь слишком многое себе позволила.

— Ив, что случилось? — Райд окликнул меня уже в коридоре Нижнего дворца, зашагал рядом. — Ив?

— Все в порядке. Насколько это возможно, — отмахнулся я. Помощник не стал настаивать на объяснениях, но на всякий случай последовал за мной.

Пожалуй, единственная возможность Нижнего дворца, которая была мне доступна, это умение легко и быстро найти нужного человека в его стенах, поэтому двигался я уверенно, к конкретной цели — одной из многочисленных гостиных, в которых местные обитатели проводили дни.

Лиа стояла у столика с напитками, разговаривая с каким-то молодым мужчиной, я даже не посмотрел на него. Вскинув на меня взгляд, женщина замерла — не то в страхе, не то в растерянности.

Наверное, я бы просто убил ее на месте. Но Райд оказался быстрее и сообразительней всех присутствующих, успел перехватить мою руку, гася силу удара, и Лиа досталась только веская оплеуха, от которой женщина все равно упала, не удержавшись на ногах.

— Ив, что случилось?! — Райд стоял передо мной, продолжая удерживать за запястье, смотрел прямо и спокойно. Никто больше заступить мне дорогу не попытался.

Я всегда поражался его смелости. Наверное, это наследственное…

— Все вон отсюда, — процедил я, и комната опустела в считанные мгновения.

— Насколько я понимаю, девочка все же добилась желаемого, да? Обратила на себя внимание интересного мужчины? — проговорила Лиа, садясь. Голос звучал глухо и невнятно, женщина прижимала к разбитым губам край подола туники, пытаясь остановить кровь.

Райд, поняв, что я не собираюсь двигаться с места, отступил в сторону, чтобы видеть нас обоих. Встал справа, напружиненный, готовый в любое мгновение отреагировать на любое мое действие.

— Благодари богов, что девочка не пострадала, — процедил я, рассматривая женщину.

Странно, но сейчас, глядя на нее, я не испытывал вообще никаких чувств. Пару минут назад ненавидел, желал своими руками свернуть шею, а сейчас — ничего. Пустота. Ни ненависти, ни жалости, ни презрения, ни отвращения. Даже извечное желание сломать, причинить боль не появилось, несмотря на повисший в воздухе едва уловимый запах крови — скорее кажущийся, чем действительно слышный человеку.

— О, ты ограничился поцелуями? А может, еще был нежен?! — издевательски протянула Лиа. — И что же ты со мной такого сделаешь, чего не делал прежде? Убьешь? — Она истерически хохотнула.

— Несложно придумать наказание даже тому, кто любит боль, — возразил я, внутренне удивляясь собственному спокойствию.

— Ненавижу! — выплюнула женщина. — Всех вас ненавижу! «Любит»! — передразнила, скривившись. — Мне пришлось полюбить, два года меня этому учили! Чтобы иметь возможность подобраться к тебе!

— Митий? — коротко спросил я, в ответ на что женщина разразилась грязной бранью. Ругала меня и отца, что-то говорила о бессмысленности своей роли, потому что с постельными игрушками я даже не разговаривал лишний раз, и о страхе прекратить это все.