– Тогда зачем я здесь?!

– Что вам не нравится? Вы же хотели посмотреть работу помощника продюсера? Вот и смотрите.

– Терпеть не могу путаться у кого-то под ногами!

– А вы не путайтесь, – насмешливо советует Престон. – Просто наблюдайте за работой Рахани. Сингху не мешайте – это его условие.

Он пытается смягчить пилюлю:

– Джейн, я вам говорил, что самые трудные периоды – начало и завершение съемок. Чтобы научить плавать, я не могу просто бросить вас в воду, позволив наглотаться болотной жижи. Никто не учится прямо в процессе съемок без наставника и в тяжелое время. Понаблюдайте, если понравится, поставлю на другой фильм с самого начала, но уже с опытом.

– Кто я здесь?

Чарлз не находит нужным разъяснять мои обязанности, просто добавляет:

– Вы подчиняетесь Сингху, а не он вам.

Ну, спасибо… Быть девочкой на побегушках у этого сноба?

Вообще, заметно, что после их продолжительной беседы отношение Престона к Сингху кардинально изменилось. Что же такое сказал продюсеру актер? Пригрозил, что не станет сниматься в последних эпизодах? Или вообще устроит пресс-конференцию с рассказом о том, как его третируют заморские дяди?

Как бы то ни было, не только для группы, но и для Престона Сингх сейчас главный.

Черт! И зачем я связалась с Престоном? Можно было просто приехать и наняться какой-нибудь подавальщицей чая. Но спорить бесполезно, придется принимать реалии жизни.

Престон улетел, а я осталась. В незнакомом, совершенно чужом мире без всякой поддержки и прочее, прочее… Но Джон недаром говорил, что моя единственная слабость – трудности. Чем трудней, тем лучше. Не то чтобы лучше, но интересней. Трудности стимулируют работу мозга и всего организма. Возможно, потому мне было так тяжело бездельничать после операции, особенно когда дело пошло на поправку.

С первой минуты пребывания в Индии я понимаю, что трудностей здесь достаточно, значит, времени терять не стоит.

Проще было бы прилететь под видом туристки, чтобы не иметь обязанностей перед кем-либо, но в таком случае трудно попасть в съемочную группу. А если уж я, что называется, внутри, отсюда и надо начинать. С кого?

Оглядевшись, решаю, что с красавца Раджива Сингха. Если уж он главный бык в стаде, его и стоит первым взять за рога.

Сингх никакого отношения ни к убийству Сатри, ни к налету на Букингемский дворец, краже алмаза, или убийству Рахула Санджита иметь не может, он, как сказал Престон, все это время пахал, как буйвол на вспашке поля. Такое определение я услышала после того, как Чарлз просмотрел отснятый Сингхом материал. Видно, работа красавчика впечатлила даже многоопытного Чарлза Престона, во всяком случае, перед отъездом он пожал ему руку весьма уважительно. Странно, никогда бы не заподозрила Престона в любви к болливудской продукции. Чего только в жизни не бывает!

Решено, с героя-любовника и начнем.

Не люблю красивых мужчин, но в Сингхе есть что-то, что заставляет считаться с ним, – какой-то внутренний стержень, который отодвигает красивую внешность на задний план.

Улучив минуту, когда он чуть в стороне от остальных что-то изучает в записях, я пытаюсь завести интересующий меня разговор. Мне безразлично, понравятся ли Сингху мои вопросы, он делает свою работу, я свою, разве что не признаюсь в этом.

После обмена парой ничего не значивших фраз перехожу к активным действиям:

– Когда Сатри отказался от своих обязанностей сопродюсера?

Похоже, мой напор Сингха чуть удивил.

– Почти сразу, как начались съемки. Мы снимали без него.

– Почему?

– Почему без него?

– Нет, почему отказался?

Раджив откровенничать явно не настроен:

– Думаю, это его дело.

– И все же. Человек как-то объяснил, почему бросает столь перспективный проект, на организацию которого потратил столько сил?

– Он никому ничего не объяснял, просто исчез, и все. – Теперь Сингх смотрит на меня внимательно. – Почему вас так интересует продюсер, который давно устранился от съемок? Разве мало работы сейчас на заключительном этапе?

Не говорить же ему, что ради расследования убийства этого продюсера я и прилетела в Индию? Я пожимаю плечами как можно безразличней:

– По сути, я должна выполнять его функции целых две недели, так же как вы – режиссера. Хотелось бы понять, что именно заставило продюсера от них уклониться. Я привыкла делать свою работу хорошо и пытаюсь узнать, что было не так.

– Вот и делайте! Вместо того чтобы отвлекать членов съемочной группы разговорами, лучше организуйте завтрашнюю съемку. У вас на это не так много времени, – сказал он, передавая синюю папку.

Вероятно, в ней и был план завтрашних съемок.

«Формально он прав, – подумала я, – моя функция организовывать работу на съемочной площадке».

Сингх ушел, а рядом со мной вскоре появился Абдул Рахани.

– Абдул, по шкале от одного до десяти насколько Сингх меня презирает? – спросила я.

Парень широко распахивает глаза и не без удовольствия хмыкает:

– На одиннадцать.

– Что, так серьезно?

– Вы сразу сказали, что прилетели ненадолго, а это значит, что сами съемки вам безразличны. Раджив такого терпеть не может. Он выгнал осветителя, который зевал из-за того, что не выспался. Для Сингха если уж работаешь, то работай, и никаких других дел.

Черт! Как же я так сплоховала? Думать можно что угодно, но вслух свои мысли произносить нужно выборочно.

– У меня… болит сердце. Дольше врачи не позволят здесь быть, – зачем-то попыталась я оправдаться, прекрасно понимая, что Абдул мои слова Сингху не передаст.

И почему я вообще должна оправдываться?!

– Если у вас больное сердце, зачем вы приехали? Нельзя…

Я почти обрываю Абдула:

– Давай посмотрим, что намечено на завтра. Я же не знаю местных особенностей.

Слово «особенности» не входит в его словарный запас, парень переспрашивает:

– Чего?

– Условий. Поможешь?

– Конечно, для того я и здесь!

Мы усаживаемся в стороне и принимаемся изучать план завтрашних съемок. Так увлеклись, что не заметили подошедшего Сингха.

– В башне Ясмин разрешили снимать с семи до восьми утра, – произнес он, ни к кому не обращаясь. – Учтите это при составлении графика. В половине седьмого нужно уже выставить свет, я помочь не смогу, у меня грим с шести.

Я пытаюсь сообразить. Жасминовая башня – это место в Красном Форте, где по сценарию сидел под домашним арестом Шах-Джехан. Оттуда виден Тадж-Махал.