Данте холодно улыбнулся.

— Но ты его жена, и я видел, как он на тебя смотрит. Есть только одна вещь, из-за которой Лука рискнул бы своим положением Капо, и это ты.

О Боже, если Лука потеряет свою территорию или доверие своих людей из-за меня, он никогда меня не простит.

— Мне кажется, ты переоцениваешь мои способности. Первым выбором Луки всегда будет семья.

Данте наклонил голову, рассматривая меня.

— И я думаю, что ты недооцениваешь себя не без причины.

— Вовсе нет. Лука не будет рисковать своей территорией. Ты не знаешь его так хорошо, как я.

— В этом-то и проблема. Если Лука не выполнит нашу просьбу, мне придется попытаться убедить его.

— Причинив мне боль, — ответила я.

Он кивнул.

— Причиняя тебе боль. Я не очень люблю причинять боль женщинам. — Но ему придется. — Тем не менее, моя забота это снаряжение. — он сказал это так, будто сделал свой выбор.

— Есть еще Маттео и остальные члены семьи. Лука должен учитывать их желания.

— Лука знает, как заставить людей видеть то, что он хочет, чтобы они видели. Лука — самый сильный капо, которого Нью-Йорк видел за долгое время. Его люди смотрят на него снизу вверх, то они не знают его слабости.

Я была его слабостью.

Слезы жгли мне глаза. Я никогда не хотела сделать Луку слабым, и я должна была убедиться, что он не покажется таким перед своими врагами, потому что Данте был именно таким. Я сделала глубокий вдох.

— Лука сделает все, чтобы остаться капо. Это у него в крови. В конечном счете, если ему придется выбирать между мной и властью, он выберет власть, поверь мне.

Я встретила холодный взгляд Данте и надеялась, что он не поймет, что мои слова были ложью.

Данте некоторое время ничего не говорил, только смотрел на меня.

— Возможно. Но, возможно, ты просто пытаешься спасти себя и Луку. Возможно, ты понимаешь, что твоё пребывание здесь может означать конец семьи.

— Что бы ты со мной ни сделал, Лука не отдаст свою территорию. Лука ни перед кем не склонится.

— Но он не отступит и не будет пытать тебя.

Я дернулась в кресле, шок расширил мои глаза, прежде чем я смогла скрыть это, и губы Данте изогнулись в понимающей улыбке.

Черт бы побрал мафию. Черт бы побрал Данте и его манипуляции. Я подавила панику и твердо сказала.

— Он нападет на Чикаго и убьет всех. Он покажет силу, а не слабость. Лука самый безжалостный человек из всех, кого я знаю, Данте. Не принимай его собственнические чувства за что-то другое. Я его собственность, и он разрушит ваш город и ваш дом, чтобы вернуть его.

Мне пришлось выдавливать каждое слово сквозь комок в горле, сквозь страх. Я должна быть сильной ради Луки, не могла позволить Данте использовать меня против него. Ради Луки я готова на все.

Данте наклонился вперед, его взгляд стал жестким.

— То же самое я сделаю и с Нью-Йорком. Ты выросла, видя мою цивилизованную маску, Ария. Не принимай это за мою истинную природу. Лука носит свое чудовище снаружи, а я хороню свое, пока оно мне не понадобится.

Я в этом не сомневалась. Лука нападет, а Данте отомстит. Люди умрут. Может, мои сестры, может, Фаби. Может, Лука. И я не могла этого допустить. Я просмотрела варианты. Я могла бы попытаться убить себя, но тогда Лука определенно сожжет Чикаго. Я могла бы попросить Данте пощадить меня, потому что я женщина, но его безжалостное выражение лица не давало мне надежды. О том, чтобы попытаться соблазнить его, не могло быть и речи, не то чтобы он казался мне человеком, который позволит своим низменным инстинктам взять верх над логикой, а тут еще Вэл. Не то чтобы я целовала кого-то, кроме Луки. Боже, я начинала сходить с ума. Мой желудок скрутило, и тошнота обрушилась на меня с такой силой, что я потянулась к двери, чтобы выйти, но она, конечно, была заперта.

— Ария, — предупредил Данте.

— Меня сейчас стошнит, — выдохнула я, и один взгляд на мое лицо, и он отпер машину. Спотыкаясь, я выскочила из машины, подбежала к заднему сиденью, наклонилась, и меня вырвало чаем и булочкой, которые я ела днем. Я опёрлась на багажник «Мерседеса», пытаясь отдышаться. Боковым зрением я увидела серые брюки Данте, но даже не смутилась. Я уже прошла этот этап. Слезы текли по моим щекам, пока я цеплялась за машину.

— Вот, — тихо сказал Данте, протягивая платок.

Я взяла его, пробормотав:

— Спасибо, — затем вытерла рот. Собираясь с духом, я подняла голову и встретилась взглядом с Данте. Он нахмурился.

— Это страх или что-то другое? — спросил он.

Я посмотрела в его голубые глаза. Данте был отцом, а Вэл снова была беременна. Я должен был верить, что это спасет меня. Я решил пойти на непоколебимую правду.

— Оба. Я никогда не боялась тебя больше, чем сегодня.

Выражение лица Данте не изменилось, но это не означало, что мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Мне нужно было на это надеяться.

— Но дело не в этом, — сказала я и замялась. Либо признание в беременности спасет нас с Лукой, либо осудит его и семью. — Я беременна.

Данте перевел взгляд на мой живот.

— Ты беременна от Луки?

Я не была уверена, но все указывало на это. Я выпрямилась, несмотря на тошноту и головокружение.

— Да.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу поверить тебе на слово, — жестко сказал Данте.

Я моргнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне нужны доказательства.

— Доказательства? — эхом отозвалась я. — А что, если мои слова подтвердятся?

— Тогда это мне решать.

Лицо Данте превратилось в непроницаемую маску. — Вернись в машину, Ария.

Данте отвез меня в аптеку, но мне пришлось сидеть в запертой машине, пока он покупал тест на беременность. Я начала думать, что совершила огромную ошибку, сказав Данте, что беременна. Если тест докажет, что я беременна, у него будет еще больше рычагов воздействия на Луку, а если тест докажет, что я солгала, он будет менее склонен щадить меня в любом случае. Иногда мне казалось, что я могу играть в эти игры власти, потому что я видела, как Лука и Маттео играли в них, но у наших мужчин был многолетний опыт.

Я закрыла глаза и прижала ладонь к все еще плоскому животу, не зная, на что надеяться. Я открыла глаза, когда открылась дверь и вошел Данте. Его взгляд упал на мою