— Лука любит Арию больше собственной жизни, — сказала я ей. — Он скорее покончит с собой, чем убьет ее.

С кем-то другим, эти слова были бы ложью, но Ария могла быть единственной, кто мог разбить сердце моего брата и выйти невредимой в конце.

Ария

Будет ли Лука счастлив, когда я расскажу ему о ребенке? Он еще не хотел детей, но я надеялась, что он смирится с моей беременностью. Самое трудное держать это в секрете от Лили и Джианны, пока я не расскажу Луке. Я не знала, когда он закончит дела в Нью-Йорке и когда вернется в Хэмптон.

Когда таксист высадил меня у ворот, охраны по периметру не было. Я ввела код на клавиатуре у ворот и в замешательстве проскользнула внутрь. Я думала, что мне придется прокрасться, но вокруг никого не было. В особняке тоже было странно тихо, когда я вошла внутрь и занавески в гостиной были задернуты, не позволяя раннему утреннему свету проникать внутрь.

Беспокойство поселилось у меня в животе.

— Лили? — я крикнула. — Джианна?

— Их здесь нет, — раздался низкий рык сзади.

Лука.

Он сидел в темноте на диване. Я нащупала выключатель и окутала нас мягким светом.

— Лука?

Мои глаза остановились на рождественской елке на полу, ее безделушках, разбитых вдребезги, и сломанном мобильнике Луки. Что здесь произошло?

Было ли еще одно нападение братвы?

Мои глаза нашли Луку, сгорбившегося на диване, одетого в белую рубашку с закатанными рукавами. Упершись локтями в сильные бедра, он смотрел на что-то. Он не смотрел на меня.

Я медленно подошла к нему, обеспокоенная его странным поведением. Его плечи тяжело вздымались, словно он пробежал несколько миль. Я остановилась рядом с ним и проследила за его взглядом на черном экране айпада.

— Сотрудник из прессы прислал мне фотографии, которые должны были быть опубликованы в заголовке, — сказал он холодным голосом.

Этот голос он обычно не использовал для меня.

— Фотографии?

Лука коснулся айпада, и тот ожил.

Я сделала глубокий вдох.

На экране появилась фотография, сделанная через окно ресторана, который я выбрала для встречи с Вэл. Но Вэла там не было.

На ней были руки Данте на моих плечах. Он был близко позади меня, его лицо было повернуто ко мне, рот близко к моему уху, как будто он шептал в него секреты, когда все, что он сделал, это предупредил меня не бежать.

На следующей фотографии мы с Данте выходили из ресторана рука об руку. Мое лицо было опущено, так что Лука не видел, как я напряглась в тот момент.

Лука щелкнул по следующей фотографии.

Фотография меня в машине с Данте, и это выглядело так, будто его рука была между моих ног, и не потому, что он потянулся за сумочкой.

Желчь поползла по горлу.

Эти выглядели плохо.

Действительно плохо. Они выглядели бы плохо для того, кто доверяет людям, но Лука был недоверчив, подозрителен и осторожен. Для него эти фотографии могли привести только к одному выводу. Но он не мог поверить, что у меня роман с Данте? Боже, ему следовало бы знать лучше. Он знал меня.

— Лука, — прошептала я, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча, но замерла, когда он поднял на меня глаза. Я никогда не видела такого выражения в его глазах. Они были вне себя от гнева.

Мне хотелось убежать как можно дальше.

Мой взгляд метнулся к пустой бутылке виски у его ног. Лука выпил почти все. Часть янтарной жидкости пролилась и запятнала бежевый ковер, но были и более темные пятна. Мой взгляд медленно переместился на его руки, сжимавшие нож. Одна его ладонь так крепко сжимала лезвие, что кровь стекала по руке и капала на ковер.

Я знала, что мне нужно бежать, но это было бы признанием в преступлении, которого я не совершала. Я не изменяла Луке, никогда не изменю. И слова, которые Лука сказал мне в нашу первую брачную ночь, вспыхнули в моей голове.

Твой отец никогда не учил тебя скрывать свой страх от монстров? Они бросаются в погоню, если ты бежишь.

— У тебя кровь. Ты поранился, — сказала я успокаивающим голосом, пытаясь достучаться до него. Мне нужно было пройти мимо демонов, вызванных алкоголем и компрометирующими фотографиями.

Его лицо исказилось от такой ярости, что я отпрянула. Он отпустил лезвие, и еще больше крови потекло по его руке, когда он выпрямился с дивана.

Я сделала шаг назад, не в силах остановиться.

Рука с ножом безвольно повисла на боку.

Я заставила себя снова встретиться с ним взглядом. Лука был где то там. За гневом и болью был мой Лука.

— Лука, пожалуйста, выслушай меня. Все не так, как кажется.

— Значит, ты не отдала Кавалларо то, что принадлежит мне? — взревел он. И он был на мне, его окровавленная рука сжимала мое предплечье. Он все еще держал нож.

— Я никогда этого не сделаю! Ты всегда будешь единственным мужчиной, с которым я хочу быть. Я поехала в Чикаго, чтобы встретиться с Вэл и поговорить с Фаби. Но Данте последовал за Вэл и хотел поговорить со мной. Это все, клянусь.

— А сколько стоит твоя клятва? Ты предала меня.

— Я никогда не лгала тебе. Я никогда не изменяла. Я помогала сестрам и не всегда говорила тебе все, но я никогда не лгала тебе.

Он был тем, кто изменял, и это не было похоже на то, что он никогда не скрывал от меня, как Маттео, просящий руки Джианны.

Его глаза, казалось, сверлили меня насквозь. В них был не только гнев, но и другая эмоция беспокоила меня больше, потому что это была агония.

— Лука, пожалуйста, положи нож. Это заставляет меня нервничать.

Его взгляд опустился на окровавленное лезвие, как будто он забыл о нем, и он отпустил его, даже не колеблясь, несмотря на то, что он думал, что я сделала. Сталь с лязгом упала на пол, забрызгав его кровью. Затем его глаза снова поднялись. Он резко притянул меня к себе и поцеловал яростно, жестоко. В его поцелуе были только гнев и отчаяние.

Я знала, чего он хочет, что ему нужно. И я бы с радостью отдала его ему, если бы тест не изменил все. Лука не хотел причинять мне боль, но в последний раз, когда он был так зол, когда мы занимались сексом, он был грубее, чем я могла рисковать в начале этой беременности. Я должна была защитить нашего