Полицейский отстранился первым. Он выглядел таким же изумленным, как и Кирби.

– Я тоже против войны, – сказал офицер и, не дождавшись ответа, продолжил: – Я не собираюсь тебя задерживать. Но выпишу штраф за нарушение порядка.

«Ха! Какая ирония, – подумала Кирби. – Это Ричард Никсон нарушал порядок, и Джонсон до него, и Макнамара». Она спокойно стояла, пока офицер Турбо выписывал штраф, затем полицейский снял наручники и вручил ей уведомление, как будто ничего не произошло, как будто это не он только что подарил ей лучший в ее юной жизни поцелуй.

– Меня зовут Скотти. Держись подальше от неприятностей.

И Кирби превратила злоключение в интересное приключение.

Да, ее арестовали, сковали и все такое, но в сильно измененной версии она вразумила офицера, и тот отпустил ее, наложив всего лишь штраф. Семьдесят пять долларов. Это были слишком большие деньги для студенческого бюджета Кирби, поэтому ей пришлось рассказать обо всем родителям. Им следовало обрадоваться, их дочь легко отделалась.

Кейт и Дэвид не обрадовались, они были потрясены. Но Кирби отметила, что лишь протестовала против внешней политики правительства, а это право гарантировано Конституцией США. Судить нужно полицейского, а не ее.

– Как зовут полицейского? – спросил Дэвид.

– Не помню, – солгала Кирби.

Отчим был влиятельным адвокатом и, вероятно, мог найти способ добиться дисциплинарного взыскания или даже отстранения офицера Скотти Турбо, а этого Кирби не хотела. Она мечтала снова увидеть Скотти, но как? Кирби только знала, что тот был офицером полиции, которого в тот день направили на протесты в Кембридж. Не было возможности выяснить, чем он обычно занимается. Выписывает штрафы за парковку в Фенуэй, расследует взломы в Бэк-Бэй или устанавливает ловушки для тех, кто превышает скорость на шоссе 93? Кирби поняла, что лучший шанс снова увидеть Скотти Турбо – делать то, что и в тот раз, поэтому несколько недель спустя пошла на очередную акцию протеста в Гарварде.

Она попыталась вспомнить, где находилась, когда ее схватил Скотти Турбо. Кажется, на Рассел-стрит, напротив «Купа».

И верно, офицер стоял точно на том же месте.

– Свинья! – крикнула Кирби. Она даже хотела сделать вид, что плюется, но не смогла заставить себя. Вместо этого подмигнула, и Скотти Турбо тут же схватил ее за руку, на этот раз сильнее, сжал сзади запястья и надел наручники.

– Привет, куколка, – шепнул он ей на ухо.

Офицер подвел Кирби к патрульной машине, зачитал ей права и открыл заднюю дверь.

– Садись, – приказал он.

Кирби охватил страх. Неужели на этот раз ее забрали по-настоящему? Она пригнула голову и опустилась на заднее сиденье машины, отделенное от переднего металлической решеткой. Кирби чувствовала себя животным. Офицер поехал на юг через Бостон, мимо Массачусетского университета, мимо Куинси, прямиком в Брейнтри, где остановился за заброшенным складом. Начался дождь, что только усугубило ситуацию. Что они здесь делают? Офицер Турбо припарковался и вышел из машины, чтобы осмотреть местность. Кирби тоже непроизвольно огляделась. Вокруг никого не было. Он мог застрелить ее и бросить, и его никогда бы не поймали.

Офицер открыл заднюю дверь и бросил:

– Подвинься.

Затем сел рядом и расстегнул наручники.

Они стали встречаться каждые несколько дней. Ходили на первую базу, вторую, третью, а потом Скотти останавливался. Это было мучительно. Кирби хотела протащить его к себе в общежитие, но рядом всегда вертелась соседка по комнате.

– А как насчет твоего жилья? Может, пойдем к тебе? – спросила она как-то.

– Нет. Я живу с мамой. Она постарела, но язвит по-прежнему. И у нее есть немецкая овчарка, которая бдит за своей территорией.

– Может, в мотель? – предложила Кирби. Мотель выглядел захудалым и низкопробным вариантом, но разве имелся другой?

– Есть идея получше. У меня маленькая рыбацкая хижина на озере Уиннипесоки. В первый же погожий день поедем туда.

Первый погожий день наступил на второй неделе апреля, сразу после Пасхи. Офицер Скотти Турбо подъехал к кампусу Симмонса на ярко-синем кабриолете «Додж», забрал Кирби и направился на север по шоссе I-95 в городок Вулфборо, штат Нью-Гэмпшир, расположенный на берегу озера.

– Здесь я ходил в школу, – сказал он.

– Серьезно? – Кирби только сейчас поняла, что почти ничего не знает о Скотти, кроме того, что он живет с матерью и ее немецкой овчаркой, средне окончил полицейскую академию и сделал себе имя в борьбе с массовыми беспорядками. Его постоянными участками были Фенуэй-парк и стадион «Алумни».

– В Брюстерской академии, – сказал Скотти. – Родители отправили. Перед этим меня исключили из средней школы Уэймута за драку.

Он показал на кампус – скопление белых глинобитных зданий с милой часовней на зеленом поле, – и Кирби попыталась представить себе подростка Скотти Турбо, идущего в класс. Это оказалось почти невозможно: он был таким крепким, серьезным, угрюмым. Казалось, уже родился взрослым.

Рыбацкая хижина была именно такой, как Кирби себе представляла: деревянное строение с четырьмя стенами, полом и крышей. Она была приспособлена для выживания: металлическая раковина, маленький ящик для льда, раскладушка с голым матрасом. Скотти открыл две двери – и вуаля! Мрак озарился солнечным светом. Снаружи к хижине примыкала небольшая терраса со столом и двумя стульями, а за ней к просторам озера Уиннипесоки спускался крутой илистый берег.

Озеро было аскетически красивым. Деревья только начинали выпускать листья, но не по сезону теплый день намекал, каким привлекательным это место должно быть летом и ранней осенью. Не зная, что делать, Кирби задержалась у перил террасы, глядя вдаль.

Скотти подошел сзади, убрал ее волосы и поцеловал в шею.

В тот день они занимались любовью три или четыре раза, потом переплетясь спали на раскладушке. Даже искупались в озере. Вода была настолько холодной, что обжигала, но, вынырнув, Кирби почувствовала себя чистой и сильной, будто окунулась в сталь. Солнце пошло на закат, они снова сели в «Додж» и поехали в маленькую таверну в центре города, чтобы отведать горячих сэндвичей с ростбифом и холодного пива.

Когда Скотти привез Кирби обратно в Симмонс, она поняла, что влюбилась.

Разумеется, Кирби не рассказывает все подробности Даррену, доносит только суть и не проверяет, как он это воспринимает. Они доходят до края пляжа, откуда дальше дороги нет, здесь естественно развернуться и отправиться обратно.

«Теперь начинается самое трудное», – думает Кирби.

После того как они со Скотти переспали, джинна нельзя было вернуть в бутылку. Последовала череда дней, во время которых Кирби только и думала, как бы им встретиться. Снова ехать к Уиннипесоки было непрактично, поэтому они прибегли к быстрым скрытным свиданиям в темных углах и закоулках Бостона.