Во время своей поистине несчастной недели в затворничестве Джесси дочитывает «Дневник Анны Франк». Книга заканчивается внезапно, и, конечно же, в послесловии говорится, что Анну и ее сестру Марго обнаружили в их убежище и отвезли сначала в Освенцим, а затем в Берген-Бельзен, где обе умерли от тифа. Джесси смаргивает горячие слезы, думая, что, должно быть, что-то упустила. Она предполагала, что Анна выжила, ведь зачем кому-то давать семиклассникам книгу, где героиня умерла? Но повторное прочтение ничего не меняет. Анна умерла, выжил только Отто Франк, ее отец. Мип Гиз нашла дневник Анны и отдала Отто Франку, который разрешил его опубликовать.

Строчка, которая заставляет Джесси разрыдаться: «Несмотря ни на что, я все еще верю, что в душе люди действительно добры».

Джесси плачет и плачет. «А как же Хелен Данскоумб? – спрашивает она себя. – Добра ли она в душе? А Гаррисон Хоув? А Экзальта?» Джесси так зла на бабушку, что подозревает: ответ – нет, даже в душе Экзальта не добрая. Она категоричная и предвзятая. Но как бабушка стала такой? У нее есть все, что только можно пожелать.

Джесси пытается взять себя в руки, но слезы не прекращаются. Тигр находится на секретном задании. Джесси не знает подробностей, но, похоже, это опасно, даже опаснее, чем обычная война во Вьетнаме.

Добры ли в душе вьетконговцы?

Некоторые из них, пожалуй, да. Вьетконговцы поддерживают коммунизм, то есть систему, в которой каждый делится со всеми. Это плохо, потому что в обмен на это распределение люди отказываются от свободы, а для американцев свобода – самое главное.

На этой неделе у Джесси отняли свободу, поэтому она осознает ее ценность.

В дверь стучат, и Джесс тянется за салфеткой, чтобы вытереть лицо.

– Да.

Дверь немного приоткрывается, внутрь просовывает голову Пик.

– Ты как? Я слышал, ты плакала.

Джесси не может признаться, что рыдает над летним чтением.

– Моего брата отправили на секретное задание, – говорит она.

Пик входит, закрывает за собой дверь и садится на кровать лицом к Джесси. Он находится на расстоянии вытянутой руки. Мама Джесси взорвалась бы, как граната, если бы узнала, что Пик с ее дочерью сидят в спальне с закрытой дверью. Джесси наказали бы, по крайней мере, еще на неделю, но она не собирается просить друга уйти.

– Это так круто. Наверное, он наемный убийца или что-то в этом роде. Может, твой брат станет героем.

Джесси хочет рассказать Пику, что Тигр уже герой; каждый американский солдат, сражающийся во Вьетнаме, – герой.

– Может быть, – отвечает она. – Почему ты дома?

Сейчас одиннадцать тридцать утра, в это время Пик обычно ходит на пляж.

– День паршивый. К тому же я хотел выспаться. Сегодня после работы иду на вечеринку. Официанты устраивают костер на пляже.

– Звучит здорово.

– Я бы и тебя позвал, но впервые иду на такую вечеринку и не уверен, можно ли сразу привести с собой пару.

Пару. Несмотря на горе, сердце Джесси расправляет крылья.

– Я все равно не могу никуда пойти. Я под домашним арестом.

Пик протягивает руку и вытирает слезы Джесси, а она застывает на месте, чувствуя тепло в месте прикосновения.

– Под домашним арестом? Что ты натворила?

– Бабуля узнала, что я потеряла ожерелье. Взяла без спроса.

– Шаловливые ручонки, – говорит Пик. – Мне это нравится.

Без предупреждения он наклоняется и целует Джесси в губы.

Та ошеломлена. Поцелуй был легким, мимолетным, сладким. «Сделай это еще раз! – думает Джесси. – Повтори!»

Он, должно быть, читает ее мысли, потому что целует снова, его рот задерживается, затем Пик распахивает губы, и Джесси чувствует его язык. Так странно – у нее во рту чужой язык, – но это так электризует. Джесси словно подключили к сети.

Их языки соприкасаются, и через мгновение оба целуются, как в кино, Пик придвигается ближе, кладет руку ей на голову и притягивает к себе.

Сколько это длится? Пару минут, самых возвышенных, пьянящих минут в жизни Джесси. Поцелуи – это… ну, теперь Джесси понимает, что в них секрет счастья. Она не желает останавливаться.

Джесси старается не думать, просто отдается языку, мягким губам Пика, его запаху и вкусу.

Наконец он отстраняется. У нее кружится голова.

Пик усмехается.

– Я уже давно хотел это сделать.

– Правда?

– Да. А ты?

У нее нет ответа на этот вопрос.

Пик встает.

– Я собираюсь пообедать в «Закусочной Сьюзи». Хочешь, принесу тебе что-нибудь?

Джесси все еще в оцепенении.

– Цыпленка? – роняет она.

– Жареного? Хорошо, скоро вернусь.

Из окна Джесси наблюдает, как Пик уезжает. Он так уверен в себе, раскачивает бедрами из стороны в сторону, а потом стоит прямо на педалях, высоко подняв голову. На свете нет другого такого притягательного и неотразимого парня, как Пик Кримминс.

Джесси влюблена в него и будет любить до самой смерти. А может, и после.

Они обедают на крошечной террасе; когда доедают, Пик убирает мусор. «И что теперь?» – волнуется Джесси. А теперь Пик затаскивает ее внутрь, подальше от тех, кто может пройти мимо по Пламб-лейн, и они снова целуются. Этот раз даже лучше, чем первый; Джесси более расслаблена, она знает, что делает, – по крайней мере, так думает, пока Пик не задирает ее рубашку.

Джесси отбрасывает его руку. Она даже не задумалась; это произошло непроизвольно, рефлекторно.

Пик отступает.

– Прости. – Он поднимает обе руки вверх в знак капитуляции. – Меня заносит. Нам лучше остановиться. Мне пора собираться на работу.

Джесси не хочет останавливаться, у Пика есть еще несколько часов до отъезда в «Северный берег». Но она не готова к чему-то большему, нежели поцелуи. Джесс в восторге от страсти Пика, но это и пугает. Ужасно.

После обеда Джесси пишет одинаковые письма Лесли и Дорис.

Джесси думает скомкать письмо и начать сначала. Лесли, возможно, поймет, что значит «вечеринка на Хилтон-Хед», но Дорис точно запнется.