вслух. — И мне нужно найти то, которое подойдет мне сейчас. У меня не так много времени на переделку. Мы поженимся через неделю. — Может, и меньше, думаю я, но вслух этого не говорю. Я уже не удивляюсь, когда оценивающий взгляд женщины тут же опускается на мой живот.

— Ну… — Она окидывает меня оценивающим взглядом. — Думаю, у вас подходящий размер, чтобы вписаться во многие вещи с вешалки. Может быть, только с несколькими подтяжками. Так что… — Она поднимает бровь, жестом приглашая нас пройти к месту, где несколько синих бархатных кресел и подходящий к ним диванчик расположены полукругом, с одной стороны — примерочные, а с другой — трехстороннее зеркало. — Вы, дамы, сидите здесь. Чего бы вам хотелось? — Спрашивает она меня. — Кружево? Шелк? Простое или модное?

— Простое, — говорю я, и в этот же момент Сесилия отвечает.

— Модное!

Женщина хихикает.

— Хорошо. Я подберу для вас несколько платьев. Меня зовут Анита.

— Белла. Это Агнес и Сесилия.

Агнес поднимает руку, улыбаясь, а Сесилия подпрыгивает на месте, ее глаза постоянно бегают по магазину, пытаясь охватить все вокруг.

Пятнадцать минут спустя я раздета до нижнего белья в одной из примерочных, полосатая штора задернута, и Анита окружает нас обоих морем кружев, шелка, атласа и тюля.

Первое платье, в которое она меня одевает, совсем не в моем стиле. Это облегающий лиф из плотного атласа с жесткими рукавами и полной юбкой — совсем Золушка. Но я все равно выхожу в нем, потому что не хочу разочаровывать Сесилию, которая по пути сюда твердо сказала мне, что хочет увидеть каждое платье.

Это как для нее, так и для меня. Я не уверена, что имеет значение, в чем я пойду к алтарю, особенно если это не настоящий брак, но, возможно, это единственный опыт Сесилии увидеть, как женщина, в которую якобы влюблен ее отец, примеряет платья. До пары дней назад этого не было в планах, но теперь Сесилия знает обо всем этом, и я не хочу, чтобы это было для нее омрачено. Особенно если в итоге все закончится тем, что я уйду.

При этой мысли моя грудь сжимается, и мне приходится натягивать на лицо улыбку, когда я выхожу из гримерки.

— Определенно не это, — с усмешкой говорит Агнес, когда я выхожу. — Я вижу это по твоему лицу.

— Ты выглядишь как принцесса, — вздыхает Сесилия, и я немного смеюсь над этим.

— Не такая уж я и принцесса — говорю я ей. — Но мы посмотрим, как будет выглядеть следующее.

Мы перебираем несколько платьев. Неудивительно, что Сесилии больше всего нравятся пышные платья для принцесс, но те, к которым тяготею я, более элегантны. Я делаю снимки и отправляю их Кларе. Длинное платье-футляр из хрупкого кружева, с вырезом в форме сердца и рукавами-шапочками до плеч. Тонкое шелковое платье-халтер, которое драпируется вокруг меня. Платье-столбик без бретелек из плотного атласа.

Клара выбрала кружевное. И когда я снова выхожу в нем, глядя в зеркало, я слышу тоскливый вздох Сесилии и понимаю, что она со мной согласна.

— Ты выглядишь прекрасно — говорит Агнес. — Совсем как невеста. Тебе идет.

Оно мне действительно идет. Оно почти не нуждается в переделках. Кажется, что оно почти создано для меня, и в каком-то смысле это подталкивает меня выбрать одно из других. Платье кажется слишком идеальным для свадьбы, которая устраивается потому, что моя жизнь и жизнь близких мне людей в опасности. Я чувствую себя в нем слишком счастливой для брака с мужчиной, которого я тайно люблю и который в конце концов разобьет мне сердце.

Ничто в этой свадьбе не похоже на сказку. Но, глядя в зеркало, мне хочется верить в это. Что это может быть реальностью — Габриэль и я, вместе, долго и счастливо.

Я знаю, что это неправда. Но я смотрю на Сесилию, разглаживая руками нежное кружево юбки.

— Я возьму это.

16

БЕЛЛА

Утро моей свадьбы идеально красивое и солнечное, на небе ни облачка. Я открываю глаза и вижу, как светит солнце, и тут же чувствую волну тошноты, паника захлестывает меня, когда нахлынули воспоминания о другом, прекрасном, ясном утре. Другая свадьба. Другой жених.

С тех пор я прошла долгий путь. Я боролась с воспоминаниями о Петре, о резне в церкви, об ужасающих замках на дверях, которые сигнализировали Братве о начале насилия. Грубые руки на мне, угрозы мужчин, споры о том, кому первому достанусь я, когда Петр закончит со мной. Я была так уверена, что надо мной совершат насилие, а потом убьют.

Мысль о том, что это может произойти снова, приводит меня в ужас. Я не могу избавиться от ощущения, что Игорь мог каким-то образом узнать об этом плане, что он выжидает время, чтобы напасть сегодня, когда мы будем в церкви. От этой мысли меня прошибает холодный пот, и когда Агнесса стучит в дверь и входит с подносом завтрака, я все еще лежу в постели.

— Завтрак в постель для невесты, — весело говорит она, и улыбка не сходит с ее лица, пока она не видит мое. — О, Белла. У тебя холодные ноги?

Мои ноги действительно очень холодные. Но совсем не по той причине, которую она себе представляет.

— Что Габриэль рассказал тебе обо всем этом? — Осторожно спрашиваю я, когда она ставит поднос и идет к шкафу, доставая пакет с моим свадебным платьем. Агнес вешает его на заднюю стенку шкафа и со вздохом опускает руки, расстегивая молнию.

— Он сказал мне, что это для того, чтобы ты была в безопасности. А если я и верю этому человеку, так это в то, что он готов на все, чтобы сдержать обещание. Он пообещал, что защитит тебя, и так оно и будет. — Она пожимает плечами и снова поворачивается ко мне лицом. — Что касается всего остального…

Должно быть, она читает выражение моего лица, потому что сочувственно улыбается.

— Я могу сказать, о чем ты думаешь. Но я бы не стала так быстро думать, что ты ему безразлична. Я вижу, как он смотрит на тебя. Я уже давно заставляю его не игнорировать то, что находится прямо перед его лицом. Может быть, все это немного прояснит для него ситуацию.

— Что ты имеешь в виду? — Я сажусь, откидывая волосы с лица. На подносе лежит кусок ароматного киша, яблочный кекс и стакан апельсинового сока вместе с черничными сосисками, но при мысли о еде у меня сводит желудок. Я слишком нервничаю и