Я пошевелил губами, припоминая сразу и бесповоротно проигнорированные правила:

— С выплатой кредита ларой в прямой… Так поэтому Томас в считанные дни потерял рассудок?

Словно прорезая стену дождя, демоница приблизилась к нам и юркнула под крону.

— Рок, ты круглый дурак.

— Да, мне уже говорили…

— Ты что, работаешь по упрощёнке? Я тебе четыре раза сказала: восемнадцать-бэ-шестьдесят два! Так сложно запомнить?

— Не сказать, что я пытался.

Вообще-то я не совсем уверен, но в какой-то момент мне начало казаться, что Сели пыталась помочь. Не сейчас, разумеется. Тогда, в Подземье. Там, где дни кажутся годами, а годы — тысячелетиями. За эти тысячелетия мы с ней прошли вдвоём очень много. Слишком много для того, чтобы остаться друзьями. Да и помнят ли демоны, что такое дружба? Но когда болью тебя разрывает на части, когда не остаётся сил ни думать, ни помнить, ни чувствовать, хороший недруг становится на вес золота.

Сели была опытным демоном. А ещё умной женщиной. Она приняла правила игры задолго до того, как я выбрался из-за Завесы.

Впервые встретившись в опустошающей темноте, мы не могли дать друг другу ни лучика света. Но знания, что рядом есть кто-то ещё, хватало, чтобы не поддаться забвению.

Сели отдала Завесе всё, что у неё было. Не стала бороться, не позволила сломать себя, а изогнулась в хитроумном танце. Стала демоном, стала очень хорошим и очень старательным демоном. Во всех смыслах.

Когда Завеса, наконец, выплюнула меня, Сели уже была любимицей Тёмного. И имела право завести своего любимца. Правда, несмотря на все её усилия и советы, приличного демона из меня так и не вышло. Вечно я думал о чём-то не том. Например сейчас.

— Так что, подписываем? — сунула она под нос Камиле пергамент, испещрённый мелкими буквами.

— Ками, тебе это не нужно, — я попытался мягко вклиниться между женщинами, но тем явно нравился девичник и в мальчиках они пока не нуждались. Пришлось использовать другой метод. — Сели, ты не можешь заключить сделку.

— Почему это?

— Потому что у тебя уже есть одна. Ты связана договором. Кстати, где Томас?

Она очень нехорошо растянула губы. Нехорошо и сильно, так, что стали видны заострённые зубки.

— Томми был очень хорошим мальчиком, — начала она. — Сильным, старательным…

— Туповатым, — подсказал я. Я уже прекрасно понял, что Томми с нами больше нет.

— Не без этого, — согласилась демоница. — Поэтому Томми уже продлил контракт. И, вот незадача, совершенно случайно сразу же напоролся на нож… м-м-м… трижды… и очутился в Подземье!

— Ты не могла…

О чём это я? Конечно, могла! Не только могла, но и обязана была. Как и я…

— Так что этот демон, — Сели поиграла плечами, наклонилась к оре и жарко подышала ей в шею, — абсолютно свободен. Не желаете ли стать ведьмой и получить безграничную власть на тридцать три дня, кири?

— Нет, не желает! — влез я, но опоздал.

— Да!

Быстро-быстро, словно боясь передумать, как когда-то и моя кири, она прижала палец к пергаменту и коротко охнула, когда капнуло алым.

Как в старой глупой сказке, громыхнул гром: пути назад больше нет.

Не глядя на договор, не спрашивая ничего у демоницы, она повернулась ко мне, подняла пустые болезненные глаза. Внимательно, слишком внимательно всматриваясь в моё лицо, она прошептала, вплетая слова в шум дождя:

— Фамильяр, я уже могу пользоваться магией?

— Конечно, кири! — с готовностью подтвердила фамильяр.

— И я могу делать всё, что угодно и ты поможешь мне?

Почему-то Сели тоже смотрела на меня. Слишком пристально, слишком жёстко. Слишком понимающе.

— Разумеется.

— Я хочу убить того, кто сломал мою жизнь.

О-о-о, ну всё понятно. Сейчас меня опять убивать будут. Плавали — знаем. Дело это муторное и неблагодарное.

— Девочки, не обижайтесь, но желающих слишком много. Могу записать вас на следующий выходной. Пополудни.

Но ора Камила, бывшая старшая дочь Лунной жрицы, не слышала и не слушала меня.

— Я хочу убить Тристу Макклот.

Сели дважды медленно хлопнула в ладоши:

— Слушаю и повинуюсь.

Серьёзно? Нет, правда, серьёзно?!

Это, между прочим, был важный эмоциональный момент! У меня, знаете ли, в принципе проблемы с доверием мужчинам, а про этого конкретного рогатого… демона наговорили много всякого не располагающего. И вот именно сейчас, тоскливым сырым вечером, наедине, в тишине и покое выдался подходящий момент чтобы это обсудить. Я даже нашла в себе силы сделать это!

И он посмел… Вдох-выдох, вдох-выдох. Нет, если я хочу, чтобы голова хоть немного соображала, надо злиться дозированно.

Этот. Рогатый. Самовлюблённый. Эгоистичный. Позёр. Посмел сбежать от меня самым наглым образом!

Я вовсе не уверена, что кто-то действительно вызывал демона. Может это такой интересный способ избегать серьёзных разговоров. Уверена, заговори я о свадьбе или, не дай жрица, о беременности, сразу появилась бы сотня просителей, которым срочно, ну прямо-таки немедленно, понадобилось исчадье Подземья.

Нет, так просто ты от меня не сбежишь! Я найду тебя, вытащу, где бы ты ни был, настучу по рогам… Или ещё что-нибудь. Может скалку у мамы одолжу. Но совершенно точно сделаю с ним что-нибудь такое, на что за этой, как её… за Завесой не хватило фантазии!

Так, ладно. Если кто-то этого поганца вызвал, надо перевызвать его обратно.

Я метнулась к столу. Проклятье! Перечитав фолиант от корки до корки, будучи уверенной, что больше он точно не пригодится, я вернула его законному владельцу — отцу.

— Мама!!!

Наверное, крик получился чуть более пугающим, чем я рассчитывала. Потому что она выскочила из своей комнаты сонная и лохматая, вооружённая канделябром, перевёрнутым вверх ногами и горестно капающим на пол горячим воском.

— Убью! — взревела маман, пытаясь в полумраке найти кого-нибудь, достойного кары.

Вспыхнувшая за окном молния на мгновение осветила сразу двух женщин в огромных и длинных, до пят, ночных сорочках. Вслед за ней, точно спохватившись, по крыше забарабанил такой дождь, что, кажется, выйди за дверь — размозжит голову.

— Некого, — я не без труда отняла канделябр, перевернула нужной стороной и вновь вложила в пухленькую руку. Щёлкнула пальцами, чтобы восстановить погасшее пламя и сразу же сообразила: магия не сработает, ведь фамильяра нет рядом. Однако свечи почему-то полыхнули. Наверное, погасли не до конца. Впрочем, не до того. — Рок пропал.