Мориса привели к большому кубу — около четырех метров высотой.

Сопровождающие недолго повозились с герметичной металлической дверью, и она медленно открылась. Морис вслед за Ризеном шагнул внутрь. В глаза ему бросилось большое анатомическое кресло, наподобие кресел для пилотов. В изголовье кресла располагался колпак, к которому вело множество проводов от всевозможных устройств и приборов, размещенных вдоль стен бокса.

Совершенно не зная, как все обернется после активизации его процессора, Морис решил бороться всеми известными способами за контроль над собственным мозгом. И главный способ подсказал ему сам Ризен.

— Занимайте место… — Ризен сделал приглашающий жест. В маске, закрывавшей лицо, и белом мешковатом комбинезоне он выглядел одним из сотрудников, сопровождавших Мориса.

Когда Морис расположился в кресле, с него сняли маску и пристегнули на лицо прозрачную полусферу с отходящими от нее гофрированными трубками. Было ясно, что действие будет проводиться под наркозом и надеяться на собственное сознание для контроля за мозгом не приходится. Мориса окатила волна страха, и все тело покрылось испариной. Он надеялся методом глубокой медитации оградить себя от действия процессора, но…

Разные мысли стремительно проносились в его голове, как перед смертью.

В мозгу возникали и тут же отвергались разные варианты действий. Но постепенно напряжение стало покидать Мориса, в голове устанавливался порядок, и он совершенно равнодушно отметил, что наркоз начал действовать.

Полностью поддавшись ситуации, Морис совершенно расслабился и неожиданно необычайно ярко вспомнил один урок, который преподал ему Алекс Линдер. Он постоянно говорил Морису, чтобы тот больше времени уделял лечебной и глубокой медитации. Погружая Мориса в глубокие состояния, недоступные ему из-за небольшой и несистематической практики, Алекс хотел научить друга сохранять контроль над телом и ситуацией путем ухода за границу сна.

«Ты должен дать сну потянуть себя в его сладкие глубины грез, но в последний момент перед засыпанием воспротивься и обойди область сна и стань в стороне от нее. Когда ты встанешь в этом месте, посмотри вниз, и ты увидишь собственное тело. В нем не будет ни капельки жизни, это будет почти труп. Потом, когда ты возвратишься в тело, ты почувствуешь боль, но вскоре восстановишь над ним контроль и заживишь практически любую рану, которую нанесли твоему телу».

Морис действовал, стараясь в точности воспроизвести инструкцию Алекса.

Волны сна сначала раскачивали его на своей поверхности, а потом образовали водоворот и потянули в мягкие темнеющие глубины. Внешне Морис спал глубоким сном, но где-то в его мозгу бодрствовала одна маленькая точка. Через нее Морис осознавал все происходящее с ним как будто с очень большого расстояния.

Вот он почувствовал момент, когда сон должен полностью поглотить и растворить в себе весь мир. Морис, отталкиваясь только от одной маленькой точки своего сознания, устремился в сторону от всепоглощающего царства сна и медленно, как в глубинах океана, обтек некую сферу, осознавая, что избежал полного растворения.

Вспомнив, что должен увидеть внизу собственное тело, Морис попытался определить, где верх, а где низ. И только он подумал об этом, как тут же увидел. Тело лежало в анатомическом кресле, а вокруг него суетились и бегали люди в белых балахонах. Они что-то кричали, размахивая руками, и возились у мониторов. В стороне от остальных стоял доктор Ризен и, не двигаясь, смотрел на бездыханное тело.

Морис видел, как силуэт Ризена словно дрогнул — доктор принял какое-то решение. Он что-то сказал, и служащий отключил генератор активизаци-и процессора, а также аппараты стимуляции сердца и искусственного дыхания. Морис понял, что можно возвращаться, и, нащупав точку своего недремлющего сознания, начал раздвигать ее границы, возвращаясь в рамки обычного сознания.

Уходя из бокса и давая последние указания, доктор Ризен неожиданно увидел, как простыня на трупе зашевелилась и сползла, а труп самостоятельно сел и свесил ноги. От неожиданности один из служащих сбил со стола монитор, и тот с хлопком взорвался, осыпав пол мелкими осколками. Все остальные онемели.

— Неужели это настолько неожиданно? — спросил Морис и улыбнулся Ризену.

— Ну… молодой человек, вы мастер выдавать сюрпризы… Вы хорошо себя чувствуете?

Морис прислушался к себе. В голове как будто что-то жужжало.

— Удовлетворительно, только в голове неприятные ощущения…

— Но это же нормально! — почти закричал Ризен. — Сами идти можете?

Морис встал на ноги и сделал несколько шагов.

— Да, как будто все в порядке…

— Чудесно, тогда мы возвращаемся в мой кабинет.

Когда они снова оказались в кабинете, Ризен посадил Мориса напротив себя и, пристально посмотрев ему в глаза, произнес:

— Ну, теперь подробно выкладывайте позицию прежнего Мориса Листа…

Морис секунду обдумывал ситуацию и решил, что он будет играть.

— Хорошо я скажу вам все! Да, вы уничтожили экспедицию Глоза, вы убили Алексиса, а теперь вы, уничтожившие вторую экспедицию, находитесь в состоянии войны с Землей. — Морис старался не переусердствовать с эмоциональной окраской.

— Мы бы не стали никого уничтожать, друг мой… Но экспедиция Глоза, как вы это называете, беспрепятственно спустившись в атмосферу и обнаружив старый Тротиум, вместо того чтобы приземлиться и войти в контакт с такими же, как они, людьми, стала жечь город ракетами! После этого мы вынуждены были уничтожать всех, кто только появлялся. Так что давайте не будем считаться, господин офицер, кто первый, а кто последний!

— Но, значит, это наша общая ошибка! Ведь обычно мы нейтрализовали только низших!

— Низших? А вы знаете, молодой человек, что жизнь на Земле и сами кичливые земляне произошли от низших?!

— Не-е-ет… — простодушно ответил Морис.

— А почему бы вам не уничтожить на Земле всех кошек и собак, они ведь тоже низшие?

— Но они родились на Земле.

— Ха! Это аргумент! А вы не допускаете, Морис, что где-нибудь может существовать цивилизация более могущественная, чем на Земле?

— То есть как? Такое может быть?!

— Ну а почему бы и нет? Существуют же более низкие ступени развития, которые вы, так сказать, обрабатываете, и среди них встречаются и очень ранние? Так?

— Так, — согласился Морис.

— И очень-очень ранние?

— И очень-очень, — опять кивнул он.

— И так до бесконечности, правда? Подумайте, ведь учили же вас в Школе еще чему-нибудь, кроме как крушить инопланетянам черепа?

— Да, так может быть очень долго, очень долго, все ниже и ниже!

— Отлично, мой друг! Но раз можно бесконечно в одну сторону, то и выше можно забраться?