– А вы не так сложны, как хотите казаться, – сухо ответил суператор.

– Интересно, – незнакомец изобразил задумчивость, – в чем же моя простота? Я-то всегда полагал, что умею просчитывать на несколько ходов вперед.

– Все ваши великие комбинации и замысловатые многоходовки сводятся к простым, даже примитивным целям: выживать в наиболее комфортных условиях, спать с самыми красивыми женщинами и, конечно, властвовать над серой отупевшей массой в умирающем подземном мире. Так скажите, зачем мне просчитывать траекторию вашего движения с бесчисленными волчьими петлями и мудреными зигзагами, когда я знаю конечный пункт каждого из вас? Если мне понадобится кого-то подкараулить, я с легкостью найду где: возле объектов вожделения и комфорта.

– Раз уж вы, господин Кухулин, так проницательны, – сказал незнакомец, – то не вижу смысла ходить вокруг да около. Я хочу сделать вам весьма соблазнительное предложение…

Обомлевший Феликс взирал на люминесцирующий круг. Это была сделанная из цветной керамики композиция. Она располагалась в торце станции. На синем светящемся фоне с красным стягом выделялись две белесые, держащие друг друга за руки фигуры – мужчины и женщины. В левой руке женщина сжимала ветвь, а на плече у мужчины сидел маленький ребенок. Желая изгнать наваждение, Фольгер зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел, что фигуры преобразились.

Обрамленная мягким сиянием, перед ним стояла Ева. Она была боса и одета в красное платье. Счастливая девушка держала за руку его – Фольгера, на плече которого, болтая ножками, восседал щебечущий какую-то веселую околесицу малыш.

«Так могло быть! – ошарашенно подумал Феликс. – Так могло быть, но так никогда не будет!»

Фольгер закрыл лицо ладонями. Нестерпимая горечь подступила к самому горлу, а в коленях появилась дрожь. С бывалым сталкером такого не случалось давно. Не хватало только разрыдаться.

– Могло быть по-разному, – донесся до него знакомый голос. – Например, ты мог не ограничиваться непыльной работой на Рейх, а стать палачом, навсегда разделавшимся с собственной совестью. Это было бы гораздо хуже.

Феликс отдернул руки от лица и обнаружил, что находится посреди округлого, весьма просторного зала. Пол его был облицован синим люминесцирующим мрамором, стены и потолок, закрытые красной тканью, колебались, словно на ветру. А рядом с Фольгером стояла она.

– Ева? – удивленно воскликнул Феликс…

Сделав глубокий вдох, Ленора открыла глаза и осмотрелась. Она стояла все на той же платформе, но Полянка решительно переменилась. Станция теперь была залита ослепительным светом, а пилоны, пол и дугообразные потолки сияли необычайной чистотой. Сощурившись и прикрыв глаза ладонью, девушка побрела наугад. Неизвестно, сколько времени она шла: толстенные беломраморные опоры сменяли друг друга нескончаемой чередой, перрон превратился в длинный коридор без конца и края, и только гулкие шаги одинокой путницы отражались от сводов призрачной станции.

Вдруг, спустя многие и многие минуты беспрестанной ходьбы, Ленора увидела впереди человека.

– Феликс! – крикнула она и побежала. – Феликс, с тобой все в порядке?

Приблизившись к мужчине на расстояние двух шагов, девушка в испуге остановилась. Это был не Феликс. Некто, облаченный в костюм химзащиты, уставился на Ленору безжизненными стекляшками противогаза. Тихо вскрикнув, девушка попятилась, а незнакомец протянул к ней свои лапы.

– Нет! – споткнувшись, Ленора упала. – Нет… пожалуйста…

– Ты боишься резиновых масок, – сказал мужчина и сорвал с себя противогаз.

И перемена оказалась разительной…

– Пожалуй, господин Кухулин, вы правы, – сказал человек в плаще с капюшоном. – Выживание с комфортом, красивые женщины, готовые услужить в любое время, и власть над безмозглым человеческим стадом – предел мечтаний для большинства из нас. Это три аркана, сжимающие глотку любому человеку. Но вы ведь не такой, вам нужно кое-что еще. Я прав?

– Вряд ли вы сможете это мне дать, – сказал суператор.

– Отчего же, – возразил собеседник, – я являюсь полномочным представителем самого могущественного государства Московского метрополитена, и наши возможности в пределах подземки практически неограниченны. Я вас разгадал, господин Кухулин. Вы по натуре революционер, всегда хотели преобразовать общество, сделать его чище и лучше. Так почему бы нам не объединить усилия в этом достойном всяческой похвалы деле? Свобода, равенство и братство из утопической мечты превратятся в реальность.

– Объединить усилия… – как бы в задумчивости произнес Кухулин. – Звучит заманчиво…

– Вот-вот, заманчиво, – воодушевился человек в плаще. – Подумайте сами: ваша пассионарность, ваши сверхспособности и наши связи, наши знания преобразуют метро навсегда. Вы станете для нас своим. А своих мы не бросаем.

– Есть одна маленькая деталь, портящая идиллию, которую вы мне пытаетесь здесь изобразить, – суператор внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь разглядеть его лицо, скрытое капюшоном. – Я много читал о прошлом человечества и могу сказать одно: всякий раз, когда революционер шел на сделку с жирующим бонзой, он очень быстро превращался в тряпичную куклу, играющую по чужим правилам. Он мог сколь угодно много разглагольствовать о светлом будущем человечества, но уже не в силах был помочь страждущим. Он превращался в обыкновенного политикана, клоуна на побегушках. Таков закон истории. Именно поэтому в последние десятилетия перед коллапсом любая революция, любая освободительная борьба оборачивалась фарсом.

– Я также много читал о прошлом человечества, господин Кухулин, – в голосе незнакомца в плаще появились нотки угрозы, – и тоже могу кое-что сказать: непримиримые погибают первыми. Какими бы они ни были суперменами, их всегда обламывали, пускай потом и превращали в святых и великомучеников. Таков закон истории. От Христа до Че Гевары – исключений не было. Когда герой врезает дуба, можно рисовать с него иконы и штамповать майки с его изображением. И главное, благополучно продавать поделки все той же безмозглой толпе. Так что жирующий, как вы выразились, бонза и так, и так останется при своем профите.

– И все же вы всегда боялись тех, кто вместо того, чтобы с благочестивым трепетом покупать картинки с усопшими, пытался вникнуть в суть того, чему они учили и что творили. От Христа до Че Гевары – без исключений. Вы боитесь всех, кто не имеет ничего общего с вашей братией и не принадлежит, как вы выразились, к безмозглой толпе.

– Сотрудничество с нами, – отчеканил незнакомец в плаще, и смутная недобрая улыбка прорисовалась в тени капюшона, – даст вам хоть какую-то возможность улучшить быт жителей метро. А это все-таки больше, чем ничего, согласитесь, господин Кухулин.

Суператор промолчал. Он понимал, что им не договориться, и обе стороны останутся при своем мнении. Видимо, то же самое дошло и до человека в плаще.

– Знаете, господин Кухулин, почему Ганза – самая могущественная организация в метро? – спросил он.