– Спасибо, что доверилась мне, Кива, – тихо произнес Джарен, отодвинувшись и посмотрев ей в глаза. – Спасибо, что поделилась.

В его взгляде не было ни жалости, ни понимания, ни отвращения, и никогда прежде Кива не видела у него такого выражения лица. Тепло заполнило ее сердце, в животе приятно защекотало: Джарен смотрел на нее, она – на него, и разделяло их всего одно дыхание.

Кива не представляла, как ответить – если она вообще сумеет ответить, – и боялась сболтнуть лишнее.

Но ей и не нужно было ничего говорить. Джарен, оторвав взгляд, снова накрыл ее одеялом и подоткнул его со всех сторон, заворачивая Киву в кокон. Затем взял ее за руку, переплетая их пальцы, и положил ее ладонь на укрытые одеялом ноги, прямо поверх шрамов.

– Тебе нужно отдохнуть. – Джарен сжал ее руку. – Я присмотрю за Тильдой и изолированными пациентами, пока Типп не вернется. А ты пока отоспись и дай лекарствам сделать свое дело. Хорошо?

От его отзывчивости и нежности в горле у Кивы встал комок, и ответить она не смогла. Но она кивнула и, набравшись храбрости, сжала его ладонь в ответ.

Джарен ей улыбнулся, взгляд его был полон неприкрытой симпатии, и когда Кива опустила веки и наконец позволила себе расслабиться после тяжелого дня, его лицо стояло у нее перед глазами. Она боялась, что вернется мыслями в сегодняшнее испытание, не сможет уснуть от воспоминаний об огненной буре, которую она едва пережила, но нет: улыбка Джарена ее не покинула. Как и сам Джарен. Она слышала, как он тихо ходит по лазарету, проверяет Тильду и заглядывает в карантинную зону, как и обещал.

Не сдержав улыбки, Кива зарылась поглубже в кокон.

И спустя несколько мгновений заснула.

Кива провела в постели всю оставшуюся субботу и воскресенье, следуя указаниям Мота, Типпа, Джарена и Наари. К понедельнику она сходила с ума. Ей не терпелось снова взяться за исследование болезни – от которой, между прочим, умер ее отец, – и, вскочив от отчаяния с первыми лучами рассвета, Кива принялась ждать надзирательницу, без которой не могла выйти наружу.

Наари не спешила. Как только она наконец переступила порог лазарета, Кива стрелой вылетела на улицу.

– Пойдем, пойдем, нам столько всего еще надо успеть! – поторапливала она надзирательницу, быстро шагая к главным воротам.

Наари усмехнулась.

– Похоже, кто-то засиделся взаперти.

– И совершенно зря! – Кива сделала шаг в сторону, чтобы не наступить в лужу. – Я еще вчера прекрасно себя чувствовала.

– Да, прямо-таки образец здоровья, особенно когда вылезла из койки и упала лицом вниз, – сухо заметила Наари.

– Но после этого я прекрасно себя чувствовала.

– Признайся, ты просто хотела, чтобы Джарен снова тебя обнял.

Кива так резко обернулась, что споткнулась. Сверля ухмыляющуюся Наари мрачным взглядом, она возразила:

– Не было такого.

– Я там тоже была, – надзирательница улыбнулась шире. – Он очень быстро тебя поймал и очень долго отпускал.

Кива сжала зубы.

– По-моему, нам лучше снова ходить в тишине, как прежде.

Наари рассмеялась

– Поздно, лекарь. Ты меня больше не боишься. Этот корабль уплыл.

– Я тебя никогда и не боялась, – соврала Кива.

Наари недоверчиво фыркнула.

– Ты же надзирательница, – неохотно признала Кива, вскинув руки в стороны. – Ты и должна внушать страх. Работа у тебя такая.

– Похоже, работа в Залиндове не для меня, – пробормотала в раздумье Наари.

У Кивы по коже пробежал мороз. Наари уже проработала в тюрьме больше, чем любая другая надзирательница в последние годы. И хотя Кива признавала, что из-за отсутствия одной конечности Наари будет сложно куда-либо еще пойти охранницей, возможность такая все равно существовала. Но от одной мысли, что Наари уйдет…

– Зато в другом месте не придется бояться смерти, – заставила себя сказать Кива, невзирая на переполнивший ее ужас. – Я удивлена, что ты не вспрыгнула в первую же повозку, когда мы поняли, что по тюрьме ходит болезнь.

Наари задумчиво помычала и проговорила:

– Я не из тех, кто бежит от трудностей. – Она подняла протез и пошевелила пальцами. – Иначе что я за человек?

Кива не ответила, но с души у нее камень упал. И в то же время стало тревожно. Если она боялась, что Наари уедет, значит, она привязалась к надзирательнице больше, чем следовало. А еще Кива не знала, как обратить их отношения вспять, как положить конец образовавшейся между ними дружбе. И хуже всего то, что она этого и не хотела. Вот в чем заключалась главная опасность.

Понятное дело, отчаявшись дождаться помощи от семьи, Кива стала искать иной источник утешения, иных знакомств. Ее семья – и мятежники – подвели ее, не придя перед второй Ордалией. Нет, вполне вероятно, они до сих пор не оставляли попыток придумать, как им вызволить Киву и Тильду, но в Киве кипели обида и чувство, которое подкрадывалось к ней последние десять лет – чувство, что ее бросили. Конечно, Кива по-прежнему любила своих родных. Но она не могла сдержать разочарование, которое на самом деле грызло ее вот уже долгие годы. Впрочем, крепнущие отношения с Наари притупили, заглушили его.

…как и крепнущие отношения с Джареном.

– Что у нас сегодня по плану? – спросила Наари, когда они проходили мимо казарм.

Радуясь возможности отвлечься, Кива начала загибать пальцы:

– Фермы: животноводческие, молочные, овощные и зерновые. А потом бойня.

Наари присвистнула.

– Многовато.

– Приходится нагонять, раз уж вы, курицы-наседки, отказались меня вчера куда-либо пускать, – съязвила Кива. Умом она понимала, что делалось это для ее же блага, но люди вообще-то умирали. Прямо как ее отец. Тогда, девять лет назад. Кива не собиралась снова отдавать этой болезни дорогих ей людей. – Если наберу за сегодня достаточно образцов, завтра буду тестировать их на крысах. По-моему, так будет лучше всего

– День на сбор образцов, день на опыты?

Кива кивнула:

– Так я вряд ли пропущу какие-нибудь симптомы или перепутаю подопытных крыс. Буду одно за другим перебирать места, пока не найду источник болезни.

– А может, нам повезет, и окажется, что болезнь пришла с ферм. Тогда не придется больше ничего искать.

– Я на это надеюсь, – согласилась Кива. – Чем быстрее мы начнем источник болезни, тем быстрее я придумаю, как ее остановить.

– Каким образом?

Кива закинула сумку с колбами повыше на плечо, размышляя, как бы поступил ее отец, но ответа не нашла.

– Сама пока не уверена. Быть может, происхождение болезни подскажет мне, чем ее лечить.