— Что происходит? — осведомился он.

— Ты нам скажи, ты же длинный.

— Да, Ваше Высотчество, что там творится.

Драп убедился, что поблизости выше него и впрямь никого нет, если под определением «близость» понимать область, ограниченную совокупностью точек отчасти до следующей личности с высотой, равной или превышающей его собственный рост, шесть футов и три с половиной дюйма, каковое расстояние варьируется по линейному закону с высотой… Его мысли прервала потасовка неподалёку. Трое полицейских, навалившись на одного невооружённого студента, избивали его своими усмирителями беспорядков. Их никто не останавливал. Звук был ясен и ужасен.

— Какого чёрта, — произнёс Драп Атман, и ректум ему пробило толчком страха. То был миг света, в который ему явилась подлинная природа полиции. — Они людям головы проламывают?

— А с той стороны?

— Ряды легавых — каски, комбезы — с каким-то оружием… — Драп вдруг стал корректировщиком.

— Чувак, давай ноги делать!

— Выведите нас кто-нибудь отсюда!

— Пошли за этим дылдой!

— Я же просто длинный, сильно, — пытался отметить Драп, но его уже, похоже, избрали, уже слишком многие изготовились двигаться точно так же, как он. А его ещё штормило от богоявления правоприменения. Не думая, обратившись в чистое действие впервые с тех пор, как в прошлом году одним рассветом поднялся по отвесной скале в Йосемити, он вывел их к безопасности, задами, мимо Лаборатории Грега Нолла и Аудитории Олимпиков. Большинство пошло и дальше, а кое-кто остался с Драпом, и они наконец пробрались в квартиру Рекса Возгря на Пляже Лас-Налгас[95], студента-последипломника с Факультета юговосточноазиеведения, кто, будучи, конечно, мозгопромыт правительственной версией войны во Вьетнаме, несмотря на все свои усилия, всё ж не сумел, в конце концов, ни избегнуть правды, ни, узнав её, разгласить её, из соображений, как он легко признавал, страха репрессалий. В своих всё более углублявшихся штудиях он стал одержим судьбой «Большевистско-ленинистской группы Вьетнама», фракции Четвёртого интернационала, которая до 1953 года подготовила во Франции и заслала во Вьетнам около 500 троцкистских кадров, и ни от единого из них, преданных милости Хи Ши Мина, ничего никогда больше не слышали. От всей группы в Париже осталась горстка изгоев, с которыми Рекс, в паранойяльной скрытности, начал переписываться, уверовав, что раньше БЛГВН одна стояла за подлинную вьетнамскую революцию, а потом все вовлечённые стороны её продали, включая и Четвёртый интернационал. За что же она стояла в уме у него самого, было не так просто. Эти мужчины и женщины, чьих имён мы никогда не узнаем почти ни одного, для него стали романтическим потерянным коленом с несостоявшейся целью, скорее всего так и остающимся ненайденным в земном своём облике, но, вероятно, доступным в том же смысле, в каком для тех, кто его «нашёл», был Иисус — вроде пророческого гласа, вроде спасательной экспедиции откуда-то, что кратко вторглась в реальную историю, пообещав её изменить, заразив конкретными надеждами, которые потом, быть может, и занесутся на бумагу, станут программами, запустят земные цепочки причин и следствий. Если подобная абстракция и могла когда-то ненадолго поселиться в этом смертном мире, что ж — для Рекса это сущностно важно, — сможет когда-нибудь и снова…

Так и предвидел себя он: наставляет и образовывает Драпа Атмана, диалог, в коем они вместе могут исследовать американские реальности в этом свете низковисящей восточной лампы, — но Драп, к вящему его смятению, оказался едва ль не полным молчуном. На заседании Руководящего комитета тем же вечером, новообразованного «А ну Долой Хитрый домик От Колледжа», сиречь «АДХОК»[96], Драп только толокся.

— «Не говорить и не делать ничего — великая сила, — процитировал Рекс Талейрана, — но не следует ею злоупотреблять». — Драп отсутствующе улыбнулся, поглощённый битом рок-н-ролла, излучаемым мегаваттно из-за границы пресловутой «Экс-и-ар-би». Словно по волшебству, девчонки всюду превращались сплошь в ляжки и тёмные ресницы, а мальчишки, так же охваченные этим гайстом[97], что мог быть полтером[98], а заодно и цайтом[99], брали и действительно срезали у себя с голов клочья волос и, не дожидаясь в своём нетерпении, пока отрастут бороды, приклеивали их себе к лицам. Невинное празднество затянулось далеко за полночь, по меркам Беркли или Коламбии, может, и не ахти что, но Рексу всё ж удалось втиснуть Драпа в такое, что больше всего смахивало на нарождающуюся хунту.

По всем законам восстания, этому следовало быть подавленным за несколько часов незримыми силами прямо на базе. Но он расцвёл, с поразительным ходом недель за неделями, этот полумесячной формы небольшой участок добродушия среди темнеющей эпохи, бодрый не в отчаянии и даже не в сопротивлении, а в простом облегчении от того, что творилось прежде, по-прежнему не ведающий, как его вообще могут прекратить. Вероятно, пощадили его из самой его азбучной беззащитности — чего париться о том, что так легко можно смести в море, словно крошки со скатерти? И в то же время, дело происходило в слишком уж неуютной близости от Сан-Клементе и прочих чувствительных местоположений.

Меж тем, зловеще, шло своим чередом образование, коего они были лишены, ибо достаточное их число прозревало, насколько глубоко и настолько пусто их невежество. Студгородок вдруг охватило вожделенье к информации, и вскоре исследования — чьи-то, чего-то — не прекращались уже 24 часа в сутки. На свет явилось то, что Колледж сёрфа — вообще никакое не учебное заведение, а с самого начала было тщательно проработанной сделкой освоителей территорий, лишь замаскированной под дар народу. Пятилетка обесценивания, а после по плану над обрывом должно начаться возведение курортных жилых блоков. И вот, во имя народа, ребятки решили вернуть это место себе, а зная, что штат участвует в этой афере на всех уровнях, включая суды, где им нипочём не добиться справедливого рассмотрения, они предпочли отколоться от Калифорнии и стать самостоятельной нацией, которую, после бурного всенощного сходняка на эту тему, решили назвать, в честь единственной константы, в которой были уверены, что она уж точно никогда не умрёт, Народной Республикой Рок-н-Ролла.

Караван «24квс» вкатился туда назавтра после официального провозглашения. Кафе, пивные, и пиццерии все жужжали интригой. Молодёжь с подрывными волосами бегала по улицам, расклеивая плакаты или напыляя на стены из баллончиков «НР3», «КУБА ЗАПАДНАЯ» и «МЫ ИМ В ЖОПУ ВСТАВИЛИ, А ОНИ ДАЖЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ!» Ни единый час дня или ночи не обходился без визитов вертолётами, хотя всё происходило в те времена, когда наблюдение с воздуха ещё пешком под стол ходило, и 16-миллиметровые «Арри-М» на мини-опоре «Тайлер» были таким передним краем техники, что дальше Френези и не разглядеть. Внизу же, на уровне земли, как выяснялось, были только она и «Скупик». И не сказать, в точности, что она работала на Вонда.