– Чего ты извиняешься? Когда ты вернулась, это был самый счастливый миг всей моей чертовой проклятой жизни.

Отпустив лицо Рыцаря, я увидела, как его улыбка из милой становится хитрой.

– А потом ты была такой клевой, когда готовила завтрак в моей куртке, что мне пришлось пойти в ванную и там дрочить все утро.

– Фу-у-у! – завизжала я, пихая его локтем под ребро. – Я не хочу про это слышать! Я думала, ты там чистишь зубы!

– Ну, это тоже, – ответил Рыцарь с ухмылкой. В свете белых огонечков вокруг нас она казалась мягкой.

– Как ты думаешь, сколько стоит тут аренда квартиры? – спросила я. – Если приготовление завтрака так тебя заводит, я хочу делать это каждое утро.

– До хрена, – ответил Рыцарь. – Мне точно придется искать соседа. Аренда в городе просто безумная.

– А что, если этим соседом буду я? – с надеждой спросила я.

– Панк… Я больше всего на свете хотел бы жить с тобой, но у меня нет ден…

– Ш-ш-ш, – прошептала я, касаясь пальцами его губ. – Давай просто притворимся. Ладно? Если бы мы не были такими бедными, а я не была такой малолеткой, где бы ты хотел жить?

Рыцарь выпустил струю дыма и поглядел на меня с игривым блеском в глазах.

– Честно? – спросил он, словно ему нужно было разрешение на то, чтобы сказать мне секрет. Оглядевшись вокруг, он сделал глубокий вдох и показал пальцем куда-то мне за плечо. – Вон там.

Я обернулась и поглядела в направлении его пальца. На другом краю перекрестка было темно, и я с трудом разглядела очертания старого двухэтажного викторианского здания, нуждающегося в ремонте.

– То-о-очно, – сказала я. – И мы бы чинили его по выходным. Покрасили бы в серый. Это мой любимый цвет.

– Что, как в той песне у «Считающих Ворон»? – с отвращением спросил Рыцарь.

– А ты знаешь «Считающих Ворон»? – рассмеялась я.

– Только никому не говори, – пихнул он меня локтем.

Я захихикала:

– Это было бы прекрасно. Ты бы ходил на работу пешком, а я могла бы ездить в школу на твоей маши…

Рыцарь даже не дал мне договорить, расхохотавшись:

– Да ты даже залезть сама в нее не можешь.

– Заткнись. Могу, – огрызнулась я. – Не важно. – Я окинула его предостерегающим взглядом. – И я бы возвращалась домой из школы и шла бы на работу… – Оглядевшись вокруг, я указала пальцем в направлении здания с огромным черепом на входе. – Вот туда, в «Трэш»… И мне бы там делали скидку на одежду, а после работы мы оба могли бы ходить куда-нибудь на ужин…

– Как, и ты бы не готовила мне ужин каждый вечер? – спросил Рыцарь, притворяясь возмущенным.

Теперь пришел мой черед прыснуть со смеху.

– Нет, если ты хочешь остаться в живых, – фыркнула я. – О-о, – сказала я, указывая на вход на платформу. – А отсюда, окончив школу, я могла бы ездить в город, учиться в Университете Штата Джорджия.

– А кем ты хочешь быть, когда вырастешь? – спросил Рыцарь. – Но если ты снова скажешь, что хочешь плясать в Лас-Вегасе, то я всерьез обосрусь.

– Не знаю. Может, учителем? – сказала я. – Или психологом. Я та-а-а-а-ак люблю психологию. А может, я могла бы стать арт-терапевтом? Такое вообще бывает?

– И мамой? – спросил Рыцарь, каменея лицом.

– Ага, – ответила я. – И мамой. Это уж точно. О! Я же забыла тебе сказать! У Джульет будет мальчик!

Рыцарь не ответил. Он смотрел куда-то сквозь меня.

– Я… – Его голос дрогнул, и я увидела, что он думает о чем-то своем. – А что, если они… Если они будут… как я?

– Какими? – переспросила я. – Умными? Сильными? Талантливыми?

– Ты знаешь какими. – Рыцарь взглянул на меня с неожиданным раздражением. – Такими уродами.

– Прежде всего, – сказала я, слегка повысив голос, – все, что с тобой не так, это из-за твоих родителей. А ты же не будешь таким, как твои родители. И знаешь почему?

Рыцарь снова смотрел сквозь меня. Он меня не слышал. Он ушел в свою темноту. Я переплела свои пальцы с его и слегка сжала руку, чтобы он снова поглядел на меня.

– Потому что тебе не насрать, – сказала я.

Рыцарь снова отвернулся от меня, но ответил на мое пожатие.

– Ты не знаешь, что у меня внутри, Панк. Когда я с тобой, оно уходит, но не навсегда. Оно никогда не уйдет. Я борюсь с этой жаждой каждый день, но каждую ночь она приходит ко мне во сне.

Обернувшись ко мне, он признался:

– Я всех убиваю, каждую ночь, всю ночь, Панк. Людей. Зомби. Я рублю их мачете на мелкие куски. Я чувствую запах крови и просыпаюсь от этого со стояком. Я…

– Ну и что? – перебила я, стараясь остановить раскрутку этой спирали самоуничижения. – У тебя просто живое воображение. Ты художник. Пока ты никого не убиваешь на самом деле, все хорошо. Плюс, – добавила я, подмигнув, – мамой наших детей буду я, так что они, несомненно, будут прекрасны.

Но Рыцарь не рассмеялся. Вместо этого он заправил длинную прядь мне за ухо и сказал:

– Да, ты прекрасна, Панк. Ты чертовски прекрасна. Ты не должна тратить время на меня. Не должна говорить о том, какие у нас будут дети. Ты должна найти хорошего, нормального парня и родить ему хороших, нормальных детей.

– Рыцарь, какого хрена? – огрызнулась я, отнимая у него руку, чтобы свободно размахивать ею в воздухе. – Я что, похожа на девушку, которой нужно хорошее и нормальное? На всякий случай, если ты забыл, у меня бритая голова, пирсинг, татуировка, и я ношу бойцовские ботинки. Я что, похожа на девушек, которые выходят замуж за бухгалтеров?

– Снаружи – нет, – сказал Рыцарь. – Но я же знаю тебя. Я знаю, что глубоко внутри ты хочешь белый дощатый забор. Двух с половиной детей. Все вот это вот. И ты этого заслуживаешь.

– И ты тоже, – фыркнула я. – Когда ты уже выкинешь все это из своей головы? Ты не удерживаешь меня от чего-то лучшего. Ты и есть мое самое лучшее. Погляди вокруг, Рыцарь, – сказала я, обводя своими замерзшими руками мерцающее, безумное ночное великолепие Литтл Файв Пойнтс. – Как может быть что-то прекраснее этого всего?

Март

Я засунула пять двадцаток под цементный блок у задней двери и уселась на него в ожидании, что Рыцарь приедет за мной и заберет с работы. Мы с Тони ни разу не общались со времени нашего «маленького договора», но Рыцаря не превратили в отбивную, и я продолжала платить. Уже семь сотен. Это было до фига, но я была уверена, что Рыцарю общение со мной обходилось еще дороже – бензин на мои бесконечные подвозки, вся еда, которую он в меня впихивал, алкоголь и сигареты, от которых я никогда не отказывалась. По крайней мере, я могла сохранить ему жизнь.