по всему, именно к этому всё и шло – вернее, именно к этому и вела меня Алла. Как бычка на закланье, с грустью подумал я.

Алла набрала побольше воздуха, пробежала несколько шагов и с брызгами бухнулась в воду – прямо с головой. Несколько мгновений её не было видно, но потом она с фырканьем вынырнула метрах в пяти от берега.

– А здорово! – воскликнула она. – Не хочешь присоединиться?

Возможно, для меня это было бы лучшим выходом из ситуации. Холодная вода смягчила бы неприятные ощущения в паху и помогла бы справиться с ненужным стояком. Вот только я не представлял, что полностью раздеваюсь, позволяя Алле увидеть, как её нагота повлияла на меня и мою потенцию.

– Не, воздержусь, – ответил я. – Вода даже на вид холодная, я моря дождусь. И ты вылезай, не хватало её простудиться…

– Как скажешь, папочка, – Алла улыбнулась и двинулась к берегу.

Наверное, именно так когда-то произошло явление Афродиты древним грекам. Алла в два гребка доплыла до мелкого места, и её тело начало постепенно показываться из воды – сначала мокрые, блестящие в лучах заката плечи, потом небольшие холмики грудей с темными ореолами съежившихся сосков, потом плоский животик с глубокой впадиной пупка. И, наконец – самый низ живота с пучком черных кучерявых волос, которые намокли и предательски обнажили самую интимную складку на свете.

Я почувствовал, что моя эрекция готова начать диктовать мне свои условия, и поспешил вмешаться в происходящее.

Я сделал пару шагов вперед, слегка намочил ботинки, но сумел обхватить Аллу полотенцем и приподнять её. Она благодарно взвизгнула. Я донес ее до машины, совместными усилиями мы открыли дверь и запихнули мокрую девушку в салон – вместе с полотенцем. Я с облегчением избавился от обнаженного груза, а чтобы скрыть своё замешательство и состояние, полез назад и добыл оттуда второе полотенце. Потом оставил Аллу сушиться, а сам сходил за её брошенной у воды одеждой.

И выкурил две сигареты, ожидая, пока Алла оденется в тесной «двушке».

И к тому времени, когда она прекратила ёрзать, я уже мог думать верхней головой, а нижняя часть тела безропотно отдала бразды правления более вменяемым частям моего организма.

– Алла, ты всё? – я постучал согнутым пальцем в боковое стекло.

В ответ дверь открылась, и наружу выбралась насупленная девушка.

– Дай сигарету, – потребовала она.

В дорогу я купил пяток пачек «Ту-134»; я был уверен, что мне их хватит. Был ли запас у Аллы, я не знал, но поначалу она дымила каким-то ментоловым дерьмом – этот тип сигарет я пробовал ещё в первой жизни и решил, что больше никогда и ни за что. Но девушкам они нравились.

Я послушно выбил из пачки одну сигарету и протянул ей. Она прикурила, закашлялась, но потом справилась с собой.

– Хорошо искупалась? – поинтересовался я.

– Сойдет, – она мотнула головой.

Волны не получилось – сейчас её волосы висели сосульками и никакого завораживающего движения не совершили.

– У меня в сумке есть парацетамол, может помочь для профилактики. В такую погоду простуду подхватить – раз плюнуть.

– Потом, – отрезала она.

И замолчала.

В принципе, я понимал, почему она так себя ведет. Она не видела моей реакции на её обнаженное тело – вернее, я сумел скрыть эту реакцию. И наверняка считала, что я её конкретно проигнорировал. Причины игнора её не интересовали, только сам факт. Женщины почему-то очень нервно относились к тому, что на их прелести кто-то может не обращать внимания. Алла была женщиной, хотя и достаточно молодой, и оставлять её в недовольном состоянии было просто опасно – для нашего общего душевного спокойствия во время этого долгого путешествия. Никто не знает, когда ей придет в голову мысль, что именно сейчас самый прекрасный момент для мести.

– Алла, ты на меня обиделась, – я не спрашивал, а утверждал, и был уверен, что она отметила эту разницу.

– Нет, – она старалась не смотреть на меня, но получалось у неё плохо.

– Да, я же вижу. Ты обиделась. Только я не очень понимаю, чего ты ожидала. Что я завалю тебя прямо тут, на песке, добавив к гарантированной простуде ещё и застуженные почки? Тут по пути нет ни одной московской больницы, и я не уверен, что нам удастся достучаться до врачей в лечебнице этой Мамоны. Да и про более крупные города неподалеку тоже не уверен. Если ты руку сломаешь, то для таких случаев наверняка есть какой-нибудь травмопункт, а вот с почками придется терпеть до Москвы и вашей районной больницы. Я могу сделать то, чего ты ожидала, а потом в Каменске посадить тебя на поезд обратно. Подойдет такой вариант?

Она глянула на меня, и я заметил в её глазах нечто, похожее на понимание.

– Постой, то есть ты не стал на меня нападать лишь потому, что подумал о возможных последствиях? – удивленно спросила она.

– Да, кто-то же должен.

– Тебе сколько лет, мальчик? – в другой ситуации я бы обиделся на такое обращение, но сейчас я был слишком расслаблен. – Ты не должен так думать, когда видишь голую женщину!

– Я тебя уже видел… голой, – напомнил я. – И ничего предосудительного не сделал.

– А должен был!! – она рубанула воздух рукой с сигаретой, оставив ярко-желтый след, который напомнил мне о скорых сумерках. – Должен!

– Ты это где-то прочитала или тебе подружки рассказали? – ядовито поинтересовался я, и она внезапно порозовела. – Люди все разные, кто-то думает одним местом, но большинство всё-таки предпочитают думать мозгами. Сейчас конец апреля, даже для этих мест холодновато, хотя тут и потеплее, чем в Москве. И нападать, как ты выразилась, я не собирался. Если у нас всё сложится… – тут мне пришлось набраться смелости, – …я бы предпочел, чтобы наш первый раз случился на нормальной кровати в запертой на ключ квартире. Хотя бы для того, чтобы на твои крики не сбежалось всё население окрестных домов.

– С чего бы я должна кричать в такой момент? – она насупилась.

Тут я впал в небольшой ступор.

Я как-то подсознательно предполагал, что для Аллы секс – это нечто уж познанное и привычное. Девушка, которая пьянствует в чужих общагах, ходит на сейшены и была в отношениях с каким-то мажором – может, и не мажором, но пусть его, – по определению должна была давно расстаться с таким атавизмом, как девственность. Я ожидал от неё поведения опытной покорительницы мужских сердец и членов. И, похоже, ошибся. А ошибка в таких вопросах могла стать фатальной – не в том смысле, что она грозила бы мне смертью, а в