– Подожди, подожди, дальше сам угадаю. Чудо в перьях и рюшах?

– Кейт Форчун?

– Так и знал. У-у-уф! Ничего компашка собралась. Извините, переведу дух. Так, так, теперь та часть, где говорилось об общественной значимости. Что ты придумал?

– Хмм... так, Рози только что вернулась из Нам-булы, она работала в лагере беженцев. К ним в поселение направляется семь тысяч умирающих от голода, продовольствие на исходе. Срочно нужна поставка, грузовой самолет. Суть проекта: мы готовим специальную сокращенную постановку “Гамлета” с участием звезд и одновременно призываем зрителей делать пожертвования. Идея не слишком оригинальна, но...

– Продолжай, сынок, продолжай. Оливер в замешательстве уставился на него.

– Проблема в том, что программа должна выйти в эфир в практически неосуществимые сроки. Две-три недели.

– Да, полностью согласен. В этом загвоздка. Да. Загвоздка. Не-а, забудь. Слишком мало времени.

– Это вполне осуществимо, – вмешалась я. – Мы нашли спонсора для перевозки первой партии продовольствия. Намбульские авиалинии предоставят бесплатные билеты для съемочной группы и для актеров. Мы спасем тысячи жизней, может, десятки тысяч.

Оливер безвольно сидел на стуле, как мешок с картошкой. Я наступила ему на ногу. Он подскочил.

– Подходящая тема для “Фокуса”, – пробормотал он. – В Найроби есть передвижная спутниковая тарелка.

– Медлить нельзя, будет слишком поздно, – сказала я. – В лагере уже двадцать тысяч беженцев, они слабеют с каждым днем, продовольствия не хватает, а если будут новые поступления...

На одутловатом лице Вернона промелькнула тревога.

– Детишки болеют, да?

– Если бы вы только видели!

Вернон отвернулся. Он растрогался до слез. Кончики усов дрожали, он все время теребил их пальцами.

– Детям всегда тяжелее всего, понимаете? Это самое худшее.

– Мы сделаем это, – сказал он и вскочил. – Мы сделаем это. Тащите туда тарелку. Обзвоните всех. Хватит сидеть на заднице и болтать о глобальном... как его там...

У Оливера был такой вид, будто он пытался проглотить целую устрицу в раковине.

– Смастерите большой плакат: “Спасибо, „Кэпитал Дейли Телевижн””. Пусть негритосики его держат.

Я открыла было рот, но решила промолчать.

– Кейт Форчун нарядим в костюмчик для сафари. Может, позовем Тарби? Или Монкхауса? Нам нужен положительный герой, с добрым сердцем.

Оливер потер шею.

– В “Фокус” это не пойдет. “Фокус” смотрят одни старые пердуны. Это мейнстрим. Выпустим негри-тосиков в эфир прямо перед восьмичасовыми новостями, чтобы все увидели. Хочу, чтобы все рыдали. Даже сам не удержусь, наверняка.

Вернон стоял прямо посередине зебриной шкуры, погруженный в глубокие размышления, и меланхолично пощипывал кончик уса.

– Да, потрясающая идея. Я и сам могу поехать. Последний раз был в Африке в сорок втором году. Хотелось бы съездить еще разок. Может, даже произнести небольшой монолог. – Он повернулся ко мне. – Не волнуйся, цыпочка. С детишками все будет в порядке. Чудесно, сынок. Давай за телефон. Звони Яну Паркеру, скажи, Вернон Бриггс велел позвонить и передать, что завтра утром тарелка и съемочная группа должны быть на пути в Намбулу. Об эфире я сам позабочусь. Ты займись актерами. Хватит с нас бедных Йориков. Найди приличных актеров, и начнем съемки.

Давай же, Оливер, думала я. Скажи хоть что-нибудь. Неужели ты не видишь, что это противоречит нашим планам? Вернон собирается превратить серьезную акцию в слезливый слет герлскаутов. Но Оливер будто онемел. Это было не-ве-ро-ят-но.

– Что, язык проглотил? Давай, сынок, за дело. – Вернон открыл дверь и помахал нам рукой. – Жду вас завтра в это же время. Расскажете, как продвигаются дела. Так, быстро встали и вон отсюда.

Оливер поплелся, и я за ним следом.

– Не волнуйся, цыпочка, я за всем прослежу, – сказал Вернон и шлепнул меня по заднице.

На полпути к кабинету Оливера я расхохоталась.

– И что нам теперь делать? – беспомощно спросила я. – Конечно, хорошо, что он взялся за это, но...

– Хорошо, – Оливер тоже начал смеяться, – но нельзя пускать его в Африку.

– Там от девок отбоя не будет.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я с ним справлюсь.

– Так я поэтому и смеюсь, – прыснула я. – Тебе с ним не справиться!

– Ладно, пойдем, выпьем, – произнес он с идиотской улыбкой.

И мы выпили. И поговорили, совершенно нормально. По-дружески. На равных.

Когда я вернулась домой, я была очень счастлива. Все складывалось наилучшим образом. Вернон на нашей стороне. Оливер вроде бы ненадолго пришел в себя. Грузовой самолет я нашла. В “Содействии” обещали подготовить первую партию продовольствия еще до того, как мы соберем пожертвования. Работа над сценарием шла полным ходом. Звезды согласились помочь. Я целый час принимала ванну и жарила на кухне тосты с сыром. В девять часов решила посмотреть телевизор и увидела на каминной полке записку от Ширли: “Звонила Кэтрин Келли из „Дейли Ньюс"”.

* * *

Кэтрин Келли – знакомая Оливера из газеты. Я встречалась с ней через день после моего первого визита к Оливеру в офис, еще когда “Звездного десанта” не существовало. Рассказала историю с беженцами во всех подробностях. Кэтрин слушала с большим интересом, но с тех пор так и не перезвонила.

Я подняла трубку и позвонила в “Дейли Ньюс”.

– Кэтрин? Одну минуту. Извините, она ушла домой пять минут назад. Что-нибудь передать?

– Скажите, что звонила Рози Ричардсон.

На следующее утро я, как обычно, первым делом бросилась к газетному киоску и взволнованно пролистала свежий выпуск “Дейли Ньюс”. Ничего, ничего, ничего. И тут я открыла газету на центральном развороте и чуть не упала в обморок. Во всю страницу красовалась моя фотография в вечернем платье. Рядом был пририсован кузнечик с огромными клыками, угрожающе нависший над снимком умирающих от голода африканских детей. Заголовок гласил:

СПАСТИ ГОЛОДАЮЩИХ ИЛИ ВЕРНУТЬ ЛЮБИМОГО?

ОТВЕРГНУТАЯ СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ ОБРАЩАЕТСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ К ЗВЕЗДАМ

– Дайте еще пачку “Ротманс”.

Под кузнечиком была фотография Оливера в обнимку с Вики Спанки. Внизу в рядок располагались снимки Джулиана, Лайама, Динсдейла и Барри.

Я тут же вспомнила, что еще вчера утром просила всех участников проекта не общаться с прессой. Не проболтаться до начала пресс-конференции. Но нет. Откуда они взяли мою фотографию? На мне было то самое платье пастушки-трубочистки. Снимок был сделан четыре года назад, на церемонии вручения телепремии, где мы были вместе с Оливером. О черт! Черт! Что произошло? Я рассказывала журналистке о Кефти, но ни словом не обмолвилась о знаменитостях. Тогда никто из них еще не дал согласия.