– Ты понимаешь, что я не могу сделать это?

– Понимаю. Мы не должны этого делать.

– Я не имею в виду это. Я имею в виду “Звездный десант”.

Мне показалось, будто мои внутренности резко встряхнули, как в миксере.

– Что ты такое говоришь? – сказала я. – Как ты можешь сейчас отказаться?

– Проект уже в действии. Пусть им займется Вернон.

– Но ты сам знаешь, Вернон безнадежен. У нас все и так на соплях держится. Если тебя не будет, все развалится. Мы зависим от актеров. Они знают, что он превратит программу в посмешище.

– Он все равно захочет командовать, буду я там или нет. Он едет в Африку. Ты сама сказала, что мне с ним не справиться.

– Почему ты говоришь, что не можешь заниматься этим?

– Если участвует Вернон – а он участвует, – ноги моей там не будет. К тому же у меня нет времени.

– Но ты проведешь телемост из Лондона? – Я старалась сдержать дрожь в голосе.

– Нет.

– Почему? Почему ты решил это именно сейчас?

– Как я тебе уже говорил, у меня нет времени. На минутку я задумалась.

– Если бы я тебе только что не отказала, – осторожно сказала я, – ты бы нашел время?

Его лицо почернело.

– Ты ничего не соображаешь, да? Ничего! Возвращаешься, задрав нос, забиваешь всем мозги своими голодающими и этим идиотским проектом. Я думал, ты вернулась ради меня. Ты играешь в игры, чтобы добиться своего. Я люблю тебя. Я не могу работать с тобой. Не могу ехать с тобой в Африку и притворяться, что мы всего лишь коллеги по работе.

Он лжет. Я не дала ему ни малейшего повода. Ни разу даже не намекнула. Он не любит меня. Он просто хочет убедиться, что я примчусь, стоит ему только захотеть.

– Как же Вики?

– Бр-р-р, Вики! С ней все кончено.

– А если я соглашусь переспать с тобой? Неужели он опустится до такого? Нет, на это даже он не способен.

– Тогда все будет намного проще. Оказалось, способен.

Он в ярости бросился на кухню. Часы показывали одиннадцать. Я понимала, что без Оливера программы не получится. По стеклу струились капли дождя. В лагере уже темно, только в больнице и спасательном центре горит свет. До эфира осталось двенадцать дней. Еды им хватит на десять. Новые беженцы прибудут со дня на день. Наверное, они уже идут через пустыню по направлению к Сафиле, спускаясь с гор и пересекая границу. Пять, может, десять тысяч, и все умрут от голода. Мне пришло в голову, что моя личная жизнь не имеет никакого значения. Так же, как и личная жизнь Оливера, и Вики Спанки. Может, мне нужно просто сделать это.

Дважды прозвенел звонок, и включился автоответчик. Голос Вики Спанки эхом отдавался от деревянных полов.

– Олли, это Вики. Я знаю, где ты. Ты не с Джулианом. Ты с Рози, да? Или с Кирсти. – Послышался трудноопределимый звук, похожий на всхлипывание. – Позвони, когда придешь. Пожалуйста.

Оливер показался в дверях кухни и бросился к телефону, выключая автоответчик.

– Привет, я дома. О чем ты говоришь?

Он пошел с телефонной трубкой в ванную, таща за собой длинный провод, и захлопнул дверь.

По непонятной причине голос Вики послышался снова.

– Олли, позвони мне, когда вернешься.

Я медленно подошла к автоответчику. Вместо того чтобы выключить, Оливер нажал кнопку “Прослушать сообщения”. Только я хотела выключить, началось другое сообщение.

– Привет. Это Кирсти. Просто звоню... хммм... ты обещал перезвонить после того, как... хмм... и... – Раздался сигнал.

– Олли, где же ты? – Опять Вики. – Ты сказал, что мы... я звонила Джулиану, и он сказал, что вы сегодня не встречаетесь. Почему ты со мной так поступаешь? Я чувствую себя полной идиоткой. Ты издеваешься надо мной. Ты меня используешь. Что будем делать на выходные? Я этого больше не вынесу.

Я понимала Вики, как никто другой.

– Оливер, это мама. Пожалуйста, позвони мне, дорогой. Я все время оставляю тебе сообщения, а ты уже два месяца не звонишь.

Раздался сигнал – очевидно, кто-то повесил трубку, – потом опять сигнал и другой женский голос.

– Привет, извращенец. Звоню сказать, что кризис предотвращен. Жирный Хряк все проглотил. В понедельник работаю допоздна, о'кей? Надеюсь, уделишь мне минутку. Не звони мне домой. Сама позвоню завтра. Целую взасос, сам знаешь куда.

Я оставила автоответчик включенным, взяла пальто и ушла.

Он догнал меня у автобусной остановки на Кингс-роуд.

– В машину, – скомандовал он.

– Я жду автобус.

– Я отвезу тебя домой.

– Нет, спасибо.

– Слушай, извини. Давай я хотя бы отвезу тебя.

Шел проливной дождь. Я села в машину. Мы ехали на север в напряженном молчании. На полпути через Гайд-парк он резко развернулся у Серпентайна и выключил зажигание. По берегу озера прогуливалась семейная пара – японцы. Он обнимал ее за плечи. Две утки целенаправленно рассекали темную воду.

У Оливера был расстроенный, понурый вид.

– Я очень несчастлив, – сказал он.

Он прекрасно знал, что многие женщины, увидев несчастного мужчину, начинают испытывать острое желание залечить его раны. Но я не за тем вернулась в Англию, чтобы играть с Оливером в его идиотские игры.

Он со страдальческим видом потер лоб рукой.

– Ненавижу себя.

Поразительно, на что он готов ради того, чтобы я переспала с ним.

– Моя жизнь катится к чертям.

– Включи печку.

Он всего лишь обычный человек. Вышел из себя, опять взбесился – ему же нужно все держать под контролем, это его фетиш. Надо дать ему шанс.

– Ты просто со злости сказал, что не будешь участвовать в программе?

– Да, – неуверенно произнес он. В машине становилось тепло.

– Последние две недели ты был просто замечательным. Ты всё уладил, всё организовал, стал движущей силой проекта. Если у нас что-нибудь получится, то лишь благодаря тебе. Я думаю о лагере, обо всех этих людях, чьи жизни зависят от тебя, от твоей доброты.

Лицо его озарилось счастьем, как у ребенка. Самое удивительное, что я говорила чистую правду.

– Я знаю, что тебе небезразлична судьба беженцев. Ты отложил все дела, чтобы заняться этим проектом. Даже поговорил с Верноном. Ты не можешь сейчас всё бросить.

Надеюсь, мысленно добавила я. Я видела, что он размышляет.

– Зачем нам снова ввязываться во все это, причинять друг другу боль? У нас прекрасные отношения.

Он уставился на свои ладони.