— Боже правый! — воскликнул он, когда наконец за ней закрылась дверь. — А я-то всегда считал, что она тише мыши.

— Просто Салли тебя боялась, — проговорила Джудит. — На самом деле она совсем не такая. Она веселая, жизнерадостная, и ума в ней много больше, чем вы с Джеком подозреваете.

Что-то не похоже, чтобы она меня очень боялась, — заметил Маркус и улыбнулся. — И непонятно, почему все считают, что я обязательно должен причинить тебе какой-то вред. Это, наверное, потому, что никому из них не доводилось глядеть в дуло твоего пистолета.

Он снял перчатки и бросил их на диван, где лежал его плащ. Джудит молча наблюдала за ним. Судя по всему, Маркус пребывал в прекрасном настроении. Но это невозможно! Сама она была измотана до крайности.

Маркус тоже созерцал ее и только после минутного молчания продолжил:

— Ну до чего же ты несносное существо, рысь! Что ты хотела доказать тем, что сбежала сюда? И как ты предполагаешь мне это объяснить?

— А мне абсолютно неинтересно, как ты будешь это кому-то объяснять. Возвращаться назад я не собираюсь.

— Но тебе придется.

— В эту тюрьму, которую ты для меня построил, я не вернусь. — В горле ее запершило. — Тебе лишь бы соблюсти приличия. Только это тебя заботит. А мне плевать на приличия, Керрингтон. Понимаешь, плевать! Для тебя главное — твоя бесценная честь, и не дай Бог, на ней появится какое-то пятнышко. Этого ты не перенесешь. Оставь меня, прошу тебя! — И она отвернулась к окну.

— Иди сюда, — позвал Маркус.

Джудит не шелохнулась. Она глядела в окно на проплывающие в небе облака, на окоченевшие голые ветки вязов, на черную ворону, что сидела на садовой стене.

— Иди ко мне, Джудит, — так же тихо и спокойно повторил Маркус.

Она медленно повернула голову. Маркус сидел на диване, опершись на локоть, и смотрел на нее. Спокойно, мягко смотрел. Складки вокруг рта разгладились. Он кивнул, и, подчиняясь неведомым законам гравитации, она почувствовала, что движется по направлению к нему.

Когда Джудит подошла, он встал и взял ее за подбородок:

— Почему ты не сказала мне правду?

— Какую правду? — Его ладонь почти закрывала ей глаза.

— Что ты не знала, кто находился тогда внизу, в гостинице.

— Откуда ты знаешь?

— Мне сказал Себастьян.

Она буквально выдернула подбородок из его ладони:

— Он не имел права…

— Но тем не менее сказал. — Маркус снова дотянулся до нее. — Постой и послушай меня. То, что я так думал о тебе, — это непростительно. Просто зря ты мне сразу не сказала.

Он улыбался, и в его взгляде было столько всего. И прежде всего тоски.

— С моей стороны это было непростительно, рысь. Но можешь ли ты меня простить?

»Себастьян предал меня. Он ведь знал истинные причины, почему я не отрицала этих обвинений Маркуса, но все же сказал ему. Из-за Грейсмера? Из-за Харриет?» — только и вертелось в мыслях Джудит.

— Скажи что-нибудь, — взмолился Маркус. — Прошу тебя, Джудит, скажи что-нибудь. Я не хочу, чтобы ты уходила от меня, дорогая. Я готов извиниться еще тысячу раз. Понимаешь, для меня было непереносимо сознавать, что ты использовала нашу страсть в своих целях. Я просто сходил от этого с ума, от сознания, что я для тебя всего лишь средство к достижению чего-то. Можешь ты понять это?

— Да, — тихо произнесла Джудит. — Да, это я могу понять.

Даже сейчас, произнося эти слова, она понимала, что продолжает обманывать Маркуса, что муж действительно является средством для достижения ее цели. Но за это время он стал для нее и…

— Джудит, — мягко позвал Маркус, — но одного понимания мне мало.

Она крепко схватила его запястье:

— Хорошо. Забудем это. Будем считать, что все кончено.

Маркус жадно припал к ее рту. Джудит припала к нему в ответном порыве, в отчаянии надеясь, что он никогда ничего не разузнает о Грейсмере.

— Как ты меня нашел? — спросила она, когда Маркус наконец оторвался от нее.

— Через Себастьяна, — Он улыбнулся и медленно обвел пальцем контур ее губ.

— Он сказал тебе, где я?!

— Ни в коем случае. Но я выследил его.

— Боже! Какой ты изобретательный. Маркус с сомнением покачал головой:

— Ну, насчет изобретательности, тут ты мне даешь сто очков вперед. Один твой побег ночью через окно чего стоит! Тут же целый спектакль можно поставить. — Он снова заключил Джудит в объятия и снова поцеловал.

— А как насчет всего остального, — пробормотала она. — Все остальные твои указания…

— А… — Он неохотно отпустит жену. — Я отдал распоряжение в банк, чтобы у тебя был открытый счет. Все мое состояние принадлежит теперь и тебе. Я не буду ничего спрашивать о твоих расходах, как, видимо, и ты о моих.

Она впервые по-настоящему улыбнулась:

— Как просто решаются все проблемы! Даже не верится.

— Но никаких игр с высокими ставками. — Маркус легонько щелкнул ее по носу. — Дорогая, если я увижу тебя в радиусе ста ярдов от игорного стола, то за последствия не ручаюсь, Понятно?

— Понятно. Лучше буду заниматься благотворительностью.

— Чудесно. А теперь мы отправляемся на пару недель в Беркшир. Позови горничную, пусть она соберет твои веши.

— В Беркшир? Сейчас?

— Буквально через минуту.

— Зачем?

— Затем, что я так хочу, — весело сообщил он. — А теперь мне, наверное, надо пойти и успокоить Салли, чтобы она не думала, что я разорвал тебя на части. Джек и не догадывается, какая страстная натура живет с ним под одной крышей.

— Наверное, нет, — с легкой улыбкой сказала Джудит. — Но твой долг старшего брата просветить его насчет этого.

Пока сестры не было в городе, Себастьян посвятил всего себя ухаживанию за Харриет. Леди Мортон принимала его чрезвычайно любезно, со дня на день ожидая официального предложения. Себастьян мучился от бессилия что-либо сделать, ибо без своих прав на наследство ничего сейчас не значил. Ему нечего предложить жене. Зато Харриет была счастлива. Она знала, что Себастьян ее любит, а больше ей ничего и не нужно было.

Молодые люди и не подозревали, какая над их счастьем нависла угроза. Замышлялось злодейство. Можно даже было указать адрес, где высокий дом, лицом смотрящий на набережную Темзы, а в нем спальня. А в спальне двое. Вот они и замышляли очередную гнусность.

На улице было ветрено, и от окна дуло. Агнес поднялась с постели, плотнее запахнувшись в кашемировую шаль. В комнате прохладно, а ее тело пропитывала любовная истома. Она подошла к огню погреть руки.

— Эта чертова девчонка и слышать ни о ком не желает, кроме Себастьяна, — сказала она, продолжая разговор, прерванный взрывом их страсти. — Сегодня утром ты ей сделал не меньше пяти комплиментов по поводу шляпки, а ей хоть бы что.