– Пусть твои пропустят, кого подполковник из Москвы покажет!

– Хорошо! – кивнул тот.

Ссылка на Москву действовала здесь безотказно, вмиг преодолевая ведомственную разобщенность, поэтому Вампир не стал уточнять, что на самом деле не имеет отношения к столице. Они подошли к калитке.

– Чьи дети пропали? – громко спросил Нижегородцев. – Прошу пройти.

Толпа заволновалась, зашумела, задние ряды стали напирать на передние.

– Всех пускайте! – раздались крики. – У нас у всех есть дети!

– Прошу только тех, у кого дети не ночевали дома! – принялся объяснять Вампир, но уже не мог перекричать сотни голосов.

– Подожди, дай я! – Граф подошел к мужчине в шляпе, который тоже что-то кричал, направил указательный палец ему в грудь и спросил начальственным тоном по-чеченски:

– Как зовут?

– Меня? – немного опешил тот. – Адам Читиев. Я врач, меня тут все знают.

– Так иди больных лечи, если ты врач! Чего митингуешь здесь?

– Зачем там говоришь? Я же старше тебя.

Крики смолкли: толпа перешла на другой регистр и осуждающе зашумела: да, мол, не хорошо так со старшим…

– Тихо! – поднял руку Аюб. – Наш начальник распорядился пропустить тех, у кого пропали дети. Почему вы все туда рветесь?

– Здесь наших детей убивают! – выкрикнул кто-то.

– Это не так! – заявил Аюб. – Их никто не убивал, это они пытались взорвать прокуратуру. Так что сами вы виноваты, лучше за своими детьми смотреть нужно, раз называете себя старшими!

Толпа нехотя притихла.

– Проведи меня посмотреть, кто там?! – попросил Читиев. – Может, это и не наши ребята…

– Возьми с собой тех, кто ищет сыновей, и пойдем!

Читиев потянул за руку сестру, та взяла за руки еще двух женщин. Так цепочкой они и подошли к месту происшествия.

– Это Аскер Замаев! – сразу узнал Читиев серую куртку, и одна из женщин с криками и плачем бросилась вперед.

– Это не племянник? – уточнил Аюб.

– Нет, его друг. Племянника Мусой зовут. Муса Бицираев…

Они прошли дальше, к фрагменту тела, рядом с которым на куске картона была нарисована шариковой ручкой цифра 2. Это была голова и часть грудной клетки в окровавленных обрывках синего свитера.

– Это он, Муса, – всхлипнул Читиев, не в состоянии сдержать слез. Сестра закричала и бессильно осела, он едва успел ее подхватить.

Третьего подрывника удалось опознать не сразу. Лишь обойдя несколько мест с наиболее крупными фрагментами тела, Читиев сообщил, что это останки Ильяса Осмаева, тоже дружившего с его племянником. Матери Ильяса здесь не было, и это опознание прошло относительно спокойно, но душераздирающая процедура повторилась, когда очередная мать узнала Замана. Плачущих женщин успокаивала молоденькая Патимат – секретарша прокуратуры, судмедэксперт накапал им успокаивающих капель, но те их пить не стали и вылили на землю.

– Убийцы, убийцы, – выкрикали они сквозь плач.

– Помоги забрать тело Мусы! – вцепился в рукав Аюба Читиев. – Похоронить по мусульманскому обычаю, до захода солнца!

– Знаешь, Адам, мне конечно, жалко и тебя, и сестру… – тяжело проговорил Аюб, – но твой племянник с друзьями шел убивать таких же мусульман, как я и ты. Смотри, вон они стоят! И прокурор мусульманин, и его помощники, и следователь… И зав канцелярией, и эта девочка…

Он показал на Патимат, хлопочущую среди обезумевших от горя матерей.

– Это их они хотели разорвать на куски, но Аллах отвел неправедную руку и обратил свой гнев на них самих…

– Помоги! – тряс за рукав Читиев, он не хотел ничего слушать и ничего понимать. – Если бы не эти друзья, он бы сам никогда… Они втравили Мусу в это дело, это они виноваты…

– Кто-то хоть остался жив из их компании? Их же не четверо всего было?! – спросил Аюб.

– Еще он с Адланом Идиговым и Шамсутдином водился. Но мать Адлана я утром видел, она сказала, что он дома, я и надеялся, что Мусы здесь нет…

– Где живут эти Адлан и Шамсутдин? – спросил Аюб.

– Зачем тебе?

– Чтобы больше беды не случилось!

– Хочешь федералам их сдать, чтобы выслужиться?

– Хочу, чтобы больше никто не погиб!

– А пусть погибнут! – бросил зло Читиев. – Аллах лучше знает, кого забрать!

– «Быть может, вам неприятно то, что является благом для вас. И быть может, вы любите то, что является злом для вас. Аллах знает, а вы не знаете», – процитировал Аюб слова из Корана. – Так что не пытайся решать за Аллаха, Адам!

– Даже правильные слова мунафика лживы! Ничего я тебе не скажу! – озлобился Читиев. – Если ты такой правоверный, помоги похоронить сегодня! А потом я расскажу тебе, где они живут.

– Я этого решить не могу! – ответил Аюб. – Идет следствие, будут делать экспертизы, сегодня это не закончится.

Взяв под руку убитую горем сестру, Читиев медленно поплелся за оцепление, а Граф подошел к наблюдавшему со стороны Вампиру.

– Какие-то Адлан Идигов и Шамсутдин должны быть в теме! – доложил он. – Может, из этого села, а может, нет… Не хочет говорить. Хочет одного – чтобы я помог племянника до захода солнца похоронить.

– Ничего, по именам и связям найдем этих двоих. Может, наши их знают, может, участковый местный… А если до вечера не найдем, тогда уже его выдергивать по-тихому придется.

Читигов с сестрой вышел за оцепление, и через минуту со стороны толпы раздались душераздирающие крики.

– Подробности узнали… Мол, на куски детей разорвало… Значит, проклятые кафиры виноваты, – констатировал Аюб то, что и так было ясно.

Нижегородцев спросил у Калюжного про Адлана и Шамсутдина. Начальник райотдела ФСБ пожал плечами.

– По материалам у нас таких фигурантов не проходило. – Он достал телефон. – Сейчас спрошу у оперов, может были неподтвержденные сигналы или незадокументированная информация…

Но никаких данных на подростков в отделе не оказалось.

Ближе к обеду фрагменты тел, за неимением специальных пластиковых мешков на «змейках», собрали в самые обычные, хозяйственные, погрузили в тентованный военный «Урал» и увезли. После этого толпа быстро стала редеть, и спустя полчаса никого из гражданских возле прокуратуры не осталось.

* * *

Участковый Бараков уже собирался поехать на обед, время которого прошло, но при выходе из райотдела к нему подошел военный в камуфляже и, что было необычно, в очках-хамелеонах. По этим очкам он и опознал его – какой-то важный московский чин, которого он видел во дворе прокуратуры с местными начальниками. Неподалеку стояли еще четверо небритых кавказских мужчин суровой внешности и с оружием.