Няня Валя с рождения мальчика жила у них в семье и была полноправным ее членом. Несмотря на то что мальчик даже лицо няни-Валино плохо помнил, кое-какие яркие детские воспоминания все же отложились. Прежде всего он помнил сам ее образ: толстая, хлопотливая, неугомонная. Ее большое тело всегда стремительно передвигалось по комнатам, каким-то невообразимым чудом не сшибая предметов.

Почему-то запомнилось платье в горошек. Конечно, не само платье, а крупный белый горох на синем фоне. При всех неприятностях няня Валя нежно прижимала мальчика к своей огромной груди, и перед его глазами, в такт няниному дыханию, медленно качались большие белые горошины. От няни Вали уютно пахло черным хлебом и пирогами. Сразу становилось легче.

По ночам мальчика мучили кошмары. За ним гнались собаки с рыбьими головами, нападали красномордые бандиты и прочая подобная нечисть. Но в самый страшный момент пухлая няни-Валина рука ложилась на его холодный мокрый лоб, освобождая от пут дурного сна.

Няню Валю в городке знали почти все, от заводских инженеров до уличных пьяниц, околачивающихся по утрам у магазинчика с простым и емким названием «Водка».

Под этой покосившейся вывеской они и собирались. С утра их бледные лица были хмурыми, потом они розовели и веселели.

Мальчика очень интересовал один пожилой опойка (так в городке звали пьяниц). Когда он говорил, в его горле что-то свистело и клокотало. Опойка был вечно небрит, маленькие красные глазки стыдливо прятались под кустистыми бровями. Няня Валя говорила, что у этого опойки грудная жаба.

Улучив момент, мальчик подбежал к интересному человеку.

– Дядя, – вежливо обратился он, – можно у вас спросить?

– Валяй, – ответил тот, неохотно отрываясь от четвертушки, называемой в народе «соской». Даже когда дядя молчал, свист в его горле не прекращался.

– А правда, что у вас в груди жаба?

– Да, – подумав, ответил дядя.

– Вы для нее водку пьете, да?

Другие опойки дружно рассмеялись. Дядя не смутился:

– Для нее.

Мальчик набрался храбрости и попросил:

– А не могли бы вы ее… немножко показать?

– Кого? – опешил дядя.

– Жабу!

– Не могу, – серьезно сказал он, снова засвистав и захрипев. – Слышишь – не хочет.

И допил содержимое «соски».

– Няня Валя, – удовлетворенно сообщил мальчик подоспевшей няне, – он пьет, потому что у него жаба!

– Наоборот, – хмуро сказала няня. – У него жаба, потому что он пьет.

Это была первая антиалкогольная сентенция, адресуемая непосредственно мальчику. Однако в то время он был совсем не прочь завести у себя такую же веселую, свистящую и клокочущую жабу.

А однажды няня спасла ему если не жизнь, то кости. Мальчик играл возле дома, когда все вдруг стремительно побежали в соседний двор. Впереди несся папа. Его лицо было злым и незнакомым. Мальчик, конечно, рванул следом. Толпа, втянувшаяся в узкое место между кирпичной стеной и забором палисада, внезапно встала и подалась назад.

Мальчика с силой прижало к забору. Серые, плохо обструганные штакетины больно впились в тело, оцарапали щеку. Мальчика то прижимало сильнее, то отпускало, давая мгновение передышки. В первый раз окружающие его взрослые люди не улыбались ему, а представляли угрозу, которую он ощущал всем своим телом.

Мальчик закричал. Толпа немного отступила, но неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы вездесущая няня Валя, расшвыривая кулаками и матом растерявшихся мужиков, не прорвалась к нему и не выхватила его из опасного места.

Позже мальчик узнал, что в соседнем дворе убили его взрослого друга Алешу, рабочего папиного цеха. Убили за доминошным столом, ударив сзади заточкой. Алеша, как и многие в городке, ранее был судим, и с ним свели счеты старые друзья. Толпа же встала потому, что навстречу выбежал убийца, и с ним в тесном проходе схватился папа мальчика. После папа на «Попугае» отвез Алешу в больницу. Это было уже бесполезно. «Только две кровинки и вытекло», – рассказывала няня Валя товаркам во дворе. Мальчик потом тщательно искал на сиденье «Попугая» две кровинки, но не нашел…

Когда мальчик подошел к школьному возрасту, мама с папой решили переехать поближе к большому городу. Няне Вале предложили ехать с ними. Няня поблагодарила, поплакала и отказалась. Здесь прошла ее жизнь, здесь была могила ее сына, а рвать корни, когда тебе под семьдесят, ох как тяжело!

Папа тоже не хотел уезжать. Он был уроженец этих лесных мест, его родная деревня была неподалеку. Однако мама, горожанка до мозга костей, убедила.

Няня Валя очень переживала отъезд мальчика, писала письма. Сначала часто, раз в неделю. Потом раз в месяц, а теперь от праздника к празднику.

Родители иногда наезжали с мальчиком в городок. Оказалось, что «дыра», в которую заткнули выпускницу престижного вуза, заняла не последнее место в ее сердце. Но поняла это мама только после отъезда. Няню не навестили ни разу. Потом сокрушались, стыдились, просили знакомых не говорить няне Вале, что были здесь. Искали оправдание: друзья, застолья, лесные вылазки не оставляли ни минуты свободной.

А няня все поздравляла с праздниками, желала здоровья и просила поцеловать за нее малыша. Родители отвечали, правда, уже не так регулярно. Приглашали в гости. Няня благодарила за приглашение, но не ехала.

Мальчик часто перебирал няни-Валины открытки. Все они были написаны разным почерком: неграмотная няня только диктовала. И от всех от них шло тепло. Открытки грели.

Мальчик уже понимал, что такое бескорыстная любовь. И искренне хотел, чтобы няня знала, как он ее любит. Но когда он брался за письмо, слова выходили какие-то пустые, ненаполненные, и любовь, записанная словами, была ненастоящей. «Приеду – сама все поймет», – решал мальчик и рвал обманщицу-бумагу.

«Попугай», переваливаясь, бежал по шоссе.

– Ох и обрадуется няня! – прервал тишину мальчик.

– Да уж! – оживился папа, довольный, что контакт налаживается. – Она тебя не узнает. Уехал щенок, а приехал – мужчина!

Мальчик довольно зарделся.

– Если бы этот мужчина еще посуду за собой мыл! – строго сказала мама. Но это были отголоски уже прошедшей грозы.

Джулька на заднем сиденье извернулась и лизнула папу в ухо.

– Джуля, – серьезно сказал папа, сам весьма довольный собачьей лаской, – не мешай мне вести автомобиль!

Чувствовалось, как электричество, заполнявшее атмосферу, медленно стекало в землю. Даже дышалось легче, действительно как после грозы.

– Осталось ровно сто километров! – провозгласил папа. – А хорошо, что мы без предупреждения! Свалимся как снег на голову. Куда сначала поедем: к ребятам или к няне?

– К няне, конечно! – воскликнул мальчик.