— Видимо, он ценит в женщине не только красоту и серебряные волосы. Может, ему нравятся чистосердечие и любовь. Может, он заглянул в твою душу, Марджори. Ты ведь пыталась меня отравить? Та лишь недовольно пожала плечами.

— Завтра утром мы возвращаемся в Седжвик.

— Буду рада помахать тебе вслед.

— Хоть бы ты выпила тогда вино. Хоть бы эта куница подохла.

Гастингс, напевая, пропалывала грядки.

Слава Богу, Марджори уехала. Подсаживая ее на лошадь, Северн что-то шепнул ей на ухо.

Что он ей сказал?

Гастингс отбросила сорняки, вбила в землю колышек, привязав к нему толстой шерстяной ниткой куст ириса. Рядом цвел водосбор. Скоро она соберет богатый урожай.

По ее ноге взобрался Трист, потерся головой о живот.

— У тебя будут дети, Трист? Северн говорил, что ты куда-то убегал, наверное, опять в лес. Нашел себе подружку? А если нашел, то почему бросил ее одну? Ты опять стал толстым. Если бы ты умер, мы были бы ужасно несчастны, Трист.

На грядку упала тень. Она знала, что это Северн. Он опять пришел за нею.

— Хочешь предложить новую прогулку в лес? Снова прижмешь меня к дереву и поднимешь юбку, как в прошлый раз? А потом захочешь, чтобы я обхватила ногами твои бедра, и войдешь в меня?

Северн споткнулся и едва не упал на грядку с цветущими маргаритками. Трист замахал на него лапой.

— Опять в лес, Гастингс? А ты не желала бы совершить нечто большее, чем обычная прогулка?

— Я желала бы, — шепнула она, — избавить тебя от всей одежды, уложить на мягкий зеленый мох, а потом, может, прочесть тебе стихи. Очень любопытно поглядеть, какое действие окажут мои слова.

— А когда ты подаришь мне свои лучшие слова, я посажу тебя верхом и позволю овладеть мною. Тебе это нравится? Руки у меня будут свободны, чтобы ласкать тебя.

— Ты останешься со мною, Северн? — Ее лицо вдруг застыло.

— О да, навеки. Ты — моя жена.

Если бы еще и любовь, но с этим можно обождать.

И они снова отправились в лес.

— Может, это войдет у них в привычку, — заметил Гвент.

— Ну да, если хозяин опять не положит этому конец, — проворчал Бимис. — Слава Богу, хоть девка убралась восвояси, и лорд Северн не будет за нее цепляться. Не станет же он ездить к ней в Седжвик. Я знаю, когда мужчина принимает решение.

— Я думаю так же и очень рад. Мальчик наконец-то образумился. Но образумится ли она, — засмеялся Гвент. — У нее ведь тоже характер не шелковый.

А в это время леди Морайна говорила Алисе, полировавшей серебряную вазу:

— Всем пришлось по душе, что мой дорогой сын каждый день уединяется с Гастингс в лесу.

— Конечно, — ответила Алиса. — Хотелось бы только знать, доводилось ли Бимису хоть раз в жизни уединиться в лесу?

За вечерней трапезой Северн уже не требовал, чтобы проверяли еду жены. Никто не удивился. В зале царила удивительно спокойная атмосфера. Не было Марджори, издевавшейся над хозяйкой замка и соблазнявшей их лорда, не было ребенка, которому хватило ума обвинить Гастингс. Никто не скучал по малютке Элизе.

В этот вечер говорили в основном о Розовой гавани. Загадка интересовала всех до единого.

— Ты будешь опять встречаться с Марджори? Он повернулся к ней, стараясь не разворошить уютное гнездо, сооруженное им из одеял. Ночь вы далась холодной, мрачный небосвод грозил штормом. Уже двое суток они в пути и завтра к вечеру, если ничего не случится, будут в Кентербери.

— Нет, — ответил Северн, дотрагиваясь до ее живота. — Повернись на спину, чтобы я мог подержать руку на своем ребенке.

— Я не хотела спрашивать, просто сорвалось с языка, — вздохнула Гастингс. — Никогда в жизни не чувствовала такой безумной ревности и абсолютной беспомощности. Ужасные ощущения. Временами я ненавидела себя больше, чем Марджори.

— Знаю, мне тоже было нелегко, Гастингс. Она стала еще краше, я смотрел на нее сквозь пелену мальчишеских фантазий. Когда мне пришлось с нею расстаться, я еле оправился от горя, и вдруг мы снова встретились. Это было сильнее меня… Не надо отодвигаться, Гастингс. Мне нелегко говорить об этом, но я перед тобою в долгу. Я не сумел справиться с прошлым и разрушил чудо.

— Ты… что? Какое чудо?..

— Не важно, — засмеялся он. — Но даже в своем ослеплении я понял, что она представляет опасность для тебя. Годы сильно изменили ее. Клянусь, Гастингс, в юности она не была вероломной.

Гастингс не возражала, хотя не сомневалась, что Марджори была подлой даже в юные годы.

— И еще эта девочка. Я не совсем уверен, но мне кажется, Марджори намеренно разжигает в ней темные чувства. Ведь Элиза оболгала тебя.

Ей хотелось закричать, что да, Марджори губит душу ребенка, но она молчала. Не теперь. Впервые муж снизошел до задушевной беседы. Кроме того, ее отвлекала горячая рука, лежавшая на животе.

— Что же теперь будет, Северн?

— Ты про нас?

— Да, про нас.

— Ну, ты будешь рожать мне сыновей и дочерей, мы положим начало сильной династии, и наше имя сохранится в веках, окруженное почетом и славой.

— Увы, это совсем не то, что я хотела бы услышать.

— Вот как? — Северн поцеловал ее. — Тогда мне придется отвести тебя подальше в лес и укладывать на каждой лужайке под дубами. Нет, Гастингс, обожди, пока мы вернемся в Оксборо.

— Вот оно, маленькое сокровище под названием Розовая гавань, — воскликнул Гвент, показывая на замок, стоявший в конце длинного мыса, который, словно палец, рассекал Глин-Ривер. Стены цитадели отливали золотом.

— Лорд Бренфаверн говорил, что замок принадлежит эрлу Оксборо. Он не знал о смерти прежнего хозяина. Его охраняют люди, нанятые во многих окрестных селениях. Отряды сменяют друг друга, и, поскольку каждый из них раз или два в год заступает на стражу, никому не приходило в голову напасть на замок. Интересная стратегия, — заметил Северн.

— А кто здесь живет?

— Скоро узнаем. Лорду Бренфаверну это не известно. — И Северн тронул боевого коня.

— Подними штандарт Оксборо повыше, — велел Гвент воину. — Зачем нам сюрпризы в виде града стрел с крепостных стен замка.

Но сюрпризов не последовало.

Стража, узнав цвета Оксборо, встретила гостей приветственными криками. Не дожидаясь приказа, часовой распахнул ворота, которые вели в тесный дворик, где их ждал отряд из десятка всадников во главе с рыцарем, поспешно надевавшим шлем. Раздался громкий клич, однако никто не хватался за оружие. Северн жестом приказал своим людям оставаться на месте, а сам с женой проехал во внутренний двор и тут услышал восторженный крик Гастингс.