Она осмотрела камень с подозрением.

– Ладно, – сказала зло, – не кусается, и ладно. Не отставай!

Я поспешил следом, а перед глазами эти каббалистические руны шевелятся, подрагивают, я уже смутно чувствовал, как вернее переставить знаки в головоломке, а когда сошлось, они вспыхнули серебристым огнем. Дальше оставалось всего лишь перевести с древнего языка, тут пригодились знания, что почерпнул в книге чародея Уэстефорда, и вскоре в мозгу вспыхнуло: "Финита рэд!" То ли заклятие, то ли заклинание, знать бы еще, когда и в каком случае понадобится.

Широкая спина перед глазами то приближается, то отдаляется, тугие мышцы красиво перекатываются, плечи разнесены в стороны так далеко, что во мне просыпается эстет.

– Мне повезло, – довольно разглагольствовал я. – Спрятаться за широкой женской спиной – разве не высшее счастье для мужчины? Можно, конечно, схорониться и за спиной мужчины, но тогда надо либо менять ориентацию, либо признавать, что да, он сильнее, а ты – слабак, что вообще-то для любого мужчины горше самой горькой редьки… Кстати, всегда интересовался, что это? Редиску знаю, а редьку…

Она бросила через плечо, не оборачиваясь:

– А почему за женской лучше?

– Как это? – воскликнул я. – Нет же конфликта! Ты – женщина, я – мужчина, никакого соперничества! А между мужчинами всегда и везде – кто круче, у кого длиннее, кто чаще, кто пьяную жену босса отвозил домой коллегам на зависть… Ты женщина, ближе к природе, потому идешь впереди, это же естественно, Фатима! А я, как стратег и мыслитель, топаю позади, это закон больших чисел и трансцендентной логики.

Я даже по мускулистой спине бодибилдерши видел, как она поморщилась. И спина тоже. Нет, скривилась, словно хлебнула уксуса из большого ведра.

– Сколько непонятных слов… И все равно дурак дураком.

– Зато дураки и безумцы, – сказал я, – всегда говорят правду! А на тебе из-за того, что я дурак, лежит добавочная обязанность.

– Какая еще?

– Вести меня, – ответил я кротко. – Это твое право, обязанность и прерогатива: вести за собой дурака! Или дураков. Нас же много. Мы – общество. Нам лучше мэйк лав, чем во. Мы – простые, мы – народ.

Она не слушала, быстро взбежала на гребень, но не встала там в красивой позе, озирая из-под руки окрестности, а сразу плюхнулась животом на камни и начала тщательно всматриваться в долину внизу.

Я карабкался к ней, размышляя, что она все-таки крепкий орешек. Трудно считать дураком человека, который восхищается нами, но она устояла. Или из упрямства делает вид, что устояла. Ведь дурак, который нас похвалит, уже не кажется таким уж дураком, а я только и делаю, что хвалю и расхваливаю. Кремень, а не женщина.

– Что там? – спросил я шепотом.

Она проворчала:

– Замри и не высовывайся.

– Замер, – ответил я послушно. – Как жук. Могу вообще прикинуться дохлым. Хочешь?

– Помолчи, – рыкнула она. – А то станешь им! От моей руки.

Я послушно умолк. В щелочку между камнями видно красно-оранжевую пустыню, мелкие песчаные смерчики, слышится шорох перемещаемых барханов.

Затем земля начала подрагивать, донесся мощный всхрап. Из-за скал вышел ящер, уж не знаю, какой из завров, но больше слона, в костяной броне, ноги толстые и короткие, голова громадная, тоже в костяных пластинах, в распахнутую пасть поместится обеденный стол средних размеров.

– Так, – сказала она напряженно, – как только дойдет во-о-он до того камня, мы быстренько должны проскочить… Тропку видишь?

– Да…

– Дальше он уже не увидит… Пошел!

Она выскользнула и понеслась, пригибаясь, легко и грациозно, как изящный носорог. Я ринулся следом, просто вобрав голову в плечи.

Чудовище двигалось спокойно и равномерно, так бы и шло, но какая-то блоха укусила, и оно повернуло голову в нашу сторону. Пару мгновений понадобилось, чтобы понять, что происходит, но Джильдина среагировала первой: быстро повернула на бегу в сторону, крикнув:

– Не отставай!

Зверь сперва вытянул шею, наблюдая, затем совершил неожиданно длинный прыжок, земля вздрогнула под исполинской массой.

Мы неслись к дальней стене, я уже видел там щели, дыры и норы. За спиной гремело, земля покачивалась, я слышал зловонное дыхание, но надвинулась стена, Джильдина влетела в тесную щель, как смазанная жиром молния, а я, вбежав на полной скорости, ободрал в кровь плечи в узком проходе.

Тут же с глухим ударом планету тряхнуло, посыпались мелкие камешки. Чудовище раздраженно заревело, я зажал уши ладонями, звук громче, чем у паровозной сирены.

Пещера большая, дальняя стена теряется в темноте, я отбежал от входа, Джильдина уже сидит в позе лотоса, злая и сосредоточенная. Снова ревнуло, в расщелину заглянула жуткая харя, размером с железнодорожный контейнер. Вблизи зверюка оказалась еще крупнее, чем я думал.

– Реви, реви, – сказал я победно.

Джильдина уже сбросила мешок, я по ее примеру тоже освободил плечи от лямок и сразу ощутил себя лучше. Монстр попытался соваться мордой в щель, но не проходил даже кончик рыла.

Наконец морда исчезла, я с облегчением решил, что монстр забыл о нас, но взамен протянулась длинная волосатая лапа, величиной со ствол зрелого дерева. Джильдина начала поспешно отодвигаться, чудовищные когти нависли в опасной близости.

– Пошел вон! – закричал я и рубанул мечом. – Мы ж с тобой одной крови, ты и я! Ты понял, скотина?

Лезвие вошло в плоть, рассекло до кости. Монстр жутко взревел, срезанный палец упал к нам, брызгая кровью.

Джильдина вскрикнула зло:

– Ты что сделал?

– Заставил убраться, – ответил я как можно бодрее.

Не признаваться же, что сделал глупость. Мужчине еще бы признался, но не перед женщиной… Монстр, как все животные, скоро бы забыл о нас, у зверей так: с глаз долой – из памяти вон, но теперь этот гад нас запомнит, станет караулить.

– Он притащит камни, – сказала она, – и забьет ими щель! Или вообще разломает эту щель, но нас достает.

– Он меня уже достал, – буркнул я. – Что ему надо? Дурак какой-то.

Она сказала трезво:

– Это ящерник. Они самые сильные во всем Круге.

– Человек, – ответил я, – это величайшая скотина в мире. Так что этот ящерник еще пожалеет, что с нами связался. Особенно с вами, благородная из благороднейших, леди Джильдина!

– А почему со мной?

– А вы еще и женщина, – объяснил я. – Это ваще… Ладно, я тут посоветовался с народом, и мы решили, что уже почти ночь, нам все равно где-то искать пристанище? А этот дурак сам его для нас подыскал. Мы еще и спасибо ему сказать должны…

– Ты ж ему палец отрубил, – сказала она язвительно.