Похоже, что когда хозяину яхты надоедало плавать или нужно было добраться до места быстрее, он мог поднимать ее и в воздух. Иначе как объяснить, что лежит на камнях уже разрушенного города, словно спешил то ли отразить угрозу, то ли вывезти семью, но не успел, и вот уже сам содрогнулся от залпа вражеских орудий…

Джильдина, судя по ее бегу, намеревается пройти мимо в сотне ярдов, я все на бегу выворачивал шею, рассматривал украшенные золотыми заклепками размером с черепах борта, сохранились две мачты и полуразрушенная надстройка ближе к корме. Глаза уже на лбу, пена закипает в пасти без всяких удил, вроде не до эстетики и раздумий, ну что я за человек…

– Там тоже ничего не осталось? – крикнул я в удаляющуюся спину.

Она ответила, не посмотрев на корабль:

– Только кости.

Чьи кости, я уточнять не стал. Даже если первых мародеров, то с их трупов тоже сняли все, включая одежду.

Остановившись, она сверилась со знаками на полуразрушенной стене, свернула. Через пару минут я увидел два дивных рыцарских щита, украшенных вздыбленными львами, коронами и множеством магических знаков. Оба острыми концами всажены в землю, а когда мы приблизились, я с нехорошим чувствами сказал себе, что не хотел бы встретиться с такими дядями в поединке.

Оба щита почти в мой рост, если прикинуть размер закопанной части, а так до пояса. Толщиной почти в наковальню, я посмотрел уважительно, хотел обойти один щит со всех сторон, однако амазонка прошла между ними строго посредине. Я молча скопировал ее движения, потом пришлось наддать, и больше на щиты не оглядывался.

Я снова с трудом перебирался через груды камней, не представляя, как женщине удается так легко прыгать по ним и даже через них. А она все отдалялась, я чувствовал ее нетерпение, тем неожиданнее было, когда она остановилась резко, словно ударилась о стену, но за оружие не схватилась.

Наддав, я проскочил мимо последних изъеденных временем скал, в глаза ударил ярко-красный цвет, словно дымящаяся кровь. Оранжевые скалы расступились, впереди и внизу громадное плато, окруженное цепью слипшихся в одну стену красных отвесных гор, а на плато, как гнилые зубы в провалившемся рту, сотни, если не тысячи развалин домов, дворцов, крепостных стен.

– Город? – спросил я почему-то шепотом.

– А ты что думал? – огрызнулась она. – Пойдем.

Не дожидаясь ответа, она резво пошла вниз, в одной руке появился нож, глаза беспокойно шарят по сторонам. Дорога идет вниз, можно даже бежать, однако я тоже превратился в слух, хотя чаще посматривал на город. Все дома разрушены, если не считать величественного дворца в северной части: потерял только крышу, да окна зияют, как пустые глазницы, но хотя бы уцелели стены.

Она замедлила шаг, когда мы прошли в широкий провал крепостной стены. Я ощутил разочарование, камень самый простой, и хоть не кирпич, но вырублен грубо, обтесан кое-как, и не случайно, что все здесь быстро рушится под напором ветра, дождей и частых ураганов.

Жесткая сухая трава, которую не подпустили бы к городу на арбалетный выстрел, сейчас нагло пробивается всюду, пытается изрезать сапоги острыми, как бритва, стеблями.

Я сбился с шага: уши поймали зов рога. Следом вроде бы донеслись звуки игры на трубах. Джильдина идет ровным быстрым шагом, я догнал, напряженно прислушиваясь. Трубы слышу отчетливо, а теперь вот странная музыка. Ее отнес бы к струнным…

Ветер переменил направление, музыка стихла. Я все поглядывал на Джильдину, слышит ли, однако она просто двигается к воротам, не поворачивая головы.

Город казался реальным, но мы вошли в него, угол зрения изменился, и… башни, дворцы, стены – все-все стало почти прозрачным. Я отчетливо видел сквозь крепостную стену ровную, выжженную знойным солнцем далекую каменистую равнину, на грани видимости – остроконечные скалы, изгрызенные ветрами и дождями.

Странное чувство потери коснулось груди. Улицы завалены грудами камня, мелким щебнем, остатки стен торчат грозно и одновременно жалко, однако каждую продолжает призрачная, часто украшенная барельефами, скульптурами, карнизами, некоторые дома стоят просто на щебне, как и пара башен, от которых ничего не сохранилось.

Я шел за Джильдиной, часто спотыкаясь, падал, она же двигалась целенаправленно, не глазея по сторонам, только пару раз достала из кармана листок и сверилась с картой. В некоторых домах как будто горит свет, я тут же заглядывал в окна и провалы на месте дверей.

Она спросила сердито:

– Ты что там ищешь?

– Людей, – сообщил я. – Главное сокровище – люди.

Она покачала головой, но не обернулась.

– Здесь их продать некому, – сообщила сухо.

Я охнул, небо чуть изменило цвет, и над мертвым городом разом взметнулся живой: каменные стены руин продлились ввысь почти реальными, хоть и полупрозрачными. Высокие башни взметнулись к небу, тонкие, как спицы, на каждой трепещет флажок. Джильдина торопливо шла мимо, а я жадно шарил взглядом по городу, стараясь запечатлеть как можно больше деталей.

Старинные замки и причудливо изогнутые небоскребы, воздушные мостики между вздернутыми к небу башнями, мосты всех видов и размеров, от древних до ультрадивных, словно перенесенных из будущего. Странный город строился явно хаотично, без плана, однако чувствуется вкус: нет безобразных строений, а здания разных эпох удивительно гармонизируют друг с другом.

– Не отставай! – резко бросила она.

– Бягу, бягу, – послушно ответил я и в самом деле побежал, стараясь догнать резвую звероженщину.

– Зачем тебе люди? – спросила она сердито. – Люди могут не отдать сокровища!

– Даже призрачные?

– Призрачные тоже бывают разными.

Я помолчал, переваривая ответ, развел руками.

– Мне в самом деле не нужны сокровища.

– Дурак, – бросила она.

– Дурак, – сказал я, – это всякий инакомыслящий. Извини, но в поместьях моего отца сокровища складывать некуда. Меня другое интересует…

– Что?

– Не знаю, – ответил я простодушно. – Просто хочу видеть места, которые раньше не видел.

– Поехал бы в города.

– Был, – сообщил я. – Вообще-то все города похожи один на другой. Разница невелика…

– Дурак, – снова сказала она убежденно, – конечно, здесь диковинок много, зато отныне никогда не увидишь те свои благополучные города.

Я подумал над ответом, но Джильдина уже не обращала на меня внимания, зорко осматривает окрестности, от ее слуха не скроется ни один звук, и я сказал негромко:

– Увижу.

Она резко повернулась в мою сторону, в синих глазах на миг полыхнула безумная надежда.