Она сейчас же хотела послать за ключами от северных комнат, но Леонард настоял, чтоб они позавтракали. Несмотря на его уговоры, ела Розамонда так быстро, что уже через десять минут держала мужа за руку и вела к лестнице.

Предсказание садовника о перемене погоды сбылось: стояла жара – тяжелая и удушающая. Одно белое туманное облако тонко раскинулось по небу, уходя к морю на горизонте. Солнечный свет лился бледно и трепетно, листья цветов и деревьев были неподвижны, домашние животные сонно лежали в тенистых углах. Случайные звуки разносились тяжело и громко в этой вялой, безвоздушной тишине, которую жара, казалось, удерживала над землей. Даже в комнате для слуг обычная суета утренней работы была приостановлена. Когда Розамонда заглянула туда, направляясь в комнату экономки за ключами, женщины обмахивались веерами, а мужчины сидели, сняв пиджаки. Все они говорили о жаре и сходились на том, что для июня такой день – что-то небывалое.

Розамонда взяла ключи, отклонила предложение экономки сопровождать ее и, проведя мужа по коридорам, отперла дверь в северный холл.

– Как здесь неестественно холодно! – сказала она, когда они вошли в пустынное помещение.

У подножия лестницы она остановилась и крепче взяла мужа за руку.

– Что случилось? – спросил он. – Не этот ли внезапный холод так действует на тебя?

– Нет, нет, – поспешно ответила Розамонда. – Я слишком взволнована, чтобы чувствовать жару или прохладу, как я могла бы чувствовать их в другое время. Но, Ленни, если предположить, что твоя догадка насчет миссис Джазеф верна?

– И что ж?

– Не окажется ли, что тайна Миртовой комнаты касается моего отца или моей матери и что нам не следует знать? Об этом я подумала, когда миссис Пентрит предложила мне сопровождать нас, и это заставило меня отказаться от ее предложения.

– Не менее вероятно, что тайна может быть чем-то, что мы как раз должны знать, – ответил мистер Фрэнкленд после минутного размышления. – Во всяком случае, моя идея относительно миссис Джазеф не больше чем безосновательное предположение. Впрочем, Розамонда, если у тебя есть какие-то сомнения…

– Нет! Что бы там ни было, Ленни, мы не можем сейчас вернуться. Дай мне свою руку. Мы вместе разгадывали эту тайну, и вместе дойдем до конца.

И Розамонда пошла вверх по лестнице, ведя за собой мужа. На площадке она снова посмотрела на план и убедилась, что правильно догадалась о расположении Миртовой комнаты. Она сосчитала двери до четвертой, достала из связки ключ с номером IV и вставила его в замок.

Прежде чем повернуть его, она остановилась и оглянулась на мужа. Он стоял рядом с ней, его терпеливое лицо было обращено к двери. Розамонда положила правую руку на ключ, медленно повернула его в замке, левой рукой дотянулась до мужа и замерла.

– Не знаю, что со мной, – прошептала она. – Я будто боюсь открыть эту дверь.

– Твоя рука холодна, Розамонда. Давай подождем. Закрой дверь. Отложим это на другой день.

Говоря это, Леонард чувствовал, как пальцы Розамонды сильнее и сильнее сжимались на его руке. Затем на мгновение – одно затаившее дыхание мгновение, которое никогда не забыть, – наступила полная тишина. И тут он услышал резкий треск открывающейся двери, почувствовал, как его повлекли вперед, заметил, как изменился воздух, – они с Розамондой были в Миртовой комнате.

Глава V

Миртовая комната

Через большое квадратное окно, покрытое полувековой грязью, пробивался тусклый желтый свет. Всюду пыль: подлетающая в воздухе, перекатывающаяся по полу. Выцветшие красные обои. Брошенные в беспорядке столы и стулья. Высокий черный книжный шкаф с открытой дверцей, наполовину слетевшей с петель. Постамент, у ног которого валяется разбитый бюст. Потолок, потемневший от пятен, и пол, побелевший от пыли. Вот такой была Миртовая комната, когда Розамонда впервые вошла в нее, ведя за руку мужа.

Сделав несколько шагов, Розамонда остановилась. Напряженная до предела, она ожидала появления в зловещей тишине, в тоскливом одиночестве, смутного Нечто, которое может находиться в комнате, которое может возникнуть перед ней, которое может издать звук позади нее, которое может внезапно коснуться ее сверху, снизу, с любой стороны. Минуту или больше она ждала, затаив дыхание, но никаких появлений, звуков или прикосновений. Тишина и одиночество хранили свою тайну.

Розамонда оглянулась на мужа. Его лицо, всегда умиротворенное, выражало теперь сомнение и беспокойство. Одна рука его была вытянута вперед в тщетной попытке коснуться чего-то, что могло бы дать ему подсказку о новом месте. Выражение лица и движения его, немой призыв, обращенный к жене, вернули Розамонде самообладание. Глаза молодой женщины, еще мгновение назад с таким недоверием смотревшие на унылое зрелище запустения и разрухи, теперь с нежностью смотрели на мужа. Она быстро схватила его за протянутую руку и, прижав ее к себе, сказала:

– Не делай так, любимый! Ты будто забыл, что я с тобой, и кажешься человеком, оставленным без помощи. Зачем тебе касаться предметов, когда у тебя есть я? Ты слышал, как я открыла дверь, Ленни? Ты знаешь, что мы в Миртовой комнате?

– Что ты увидела, Розамонда, когда распахнула дверь? Что ты видишь теперь? – спросил Леонард быстрым и порывистым шепотом.

– Ничего, кроме пыли, грязи и запустения. Самое одинокое болото в Корнуолле выглядит не так мрачно, как эта комната, но здесь нет ничего, что бы могло напугать нас – кроме нашего собственного воображения – или чем-то угрожать нам.

– Отчего ты так долго не заговаривала со мной?

– Я испугалась, войдя в комнату, но не того, что увидела, а лишь собственных причудливых представлений, что могу увидеть. Я, как ребенок, боялась, что вдруг что-нибудь выйдет из стены или появится из-под пола, одним словом, я боялась, сама не знаю чего. Теперь я преодолела страх, но мрачный вид этой комнаты все еще влияет на меня. Чувствуешь ли ты это?

– Я чувствую, – ответил он с тревогой, – будто ночь, всегда стоящая пред моими глазами, сделалась теперь темнее, чем когда-либо. Где мы сейчас стоим?

– У самой двери.

– Достаточно ли прочен пол, чтобы ходить по нему?

– Совершенно прочен, – ответила Розамонда, – иначе он не выдержал бы всей мебели. Давай пройдемся по комнате. – С этими словами она медленно подвела его к окну.

– Мне кажется, что свежий воздух стал ближе ко мне, – сказал Леонард, обращая лицо к одному из разбитых стекол. – Что теперь перед нами?

Розамонда подробно описала ему окно, и Леонард небрежно отвернулся от него, как будто эта часть комнаты не представляла интереса. Розамонда все еще стояла у окна, будто ожидая дуновения ветра. Недолгое молчание нарушил вопросом