Вадим с Павлом выдюжили почти до самого конца… Хмель все же срубил князя, хотя и одним из последних на пиру. Павел сдался чуть раньше…

Пробуждение было не из приятных. Голова болела, а во рту стояла сухость пустыни.

– Князь! Баар! – воззвал Пилта, завидев друзей. – Ждем вас!

И чудин широким жестом указал на стол, мол, поправиться надо. Лицо Вадима исказила недовольная гримаса.

– Я решил идти с вами на град! – широко улыбаясь, продолжил Пилта. – Выпьем!

Вадим подошел и тоже попытался улыбнуться в ответ.

– Сколько воинов поведешь с собой, славный Пилта?

Глава чудинов протянул князю кружку.

– А всех!

Выпили, и в голове тут же прояснилось. И не столько от пива, сколько от слов Пилты.

– Три сотни? – не поверил Павел.

– Три сотни! – подтвердил чудин, и они снова выпили.

А потом закусили и вновь выпили…

* * *

Глава барсучьего рода на следующий день развел бурную деятельность. Собирал обоз, лично руководил погрузкой продуктов и снаряжения. Проверял готовность воинов, заглядывал в кузницу, где пара кряжистых мастеров ковала наконечники для стрел и сулиц. Пилта озаботился и изготовлением новых щитов. На этом настоял Вадим, узнав, что у воинов чудинов плохо обстоят дела с защитой.

Суета продолжалась еще два дня, и только на третий, рано поутру крепко увеличенная союзная рать выступила из Райды.

– А молодец «барсук», – изрек Вадим вполголоса.

– Ага… Пилта – хороший мужик! – согласился Павел. – Три сотни воинов. Ого-го!

Князь руссов гордо восседал во главе колонны и уже предвкушал скорую победу. Дружина, благодаря удачному союзу с «барсуками», теперь простиралась до четырех сотен…

– Это что теперь у нас? – вслух размышлял Павел.

– Так… м-м… четыреста двадцать два человека, вместе с нами, – ответил Вадим.

– Ну, осталось еще твоих по лесам собрать – и тогда держись варяги…

Выглянуло солнце, и на душе стало совсем хорошо. А от ощущения скорой развязки сердце пылало в груди.

Впереди, арьергардом следовали «барсуки». Передвигались по льду реки Хойты, которая, по словам Пилты, должна вывести их прямиком на Белоозеро. А там уже по озеру подняться на север – и будет стольный град руссов.

– Дня через три будем на месте, – уточнил Пилта.

«Барсуки» уверенно вели дружину вперед по своей земле, при этом, совершенно не опасаясь врага.

– Варяги из града давно не кажут здесь носа…

– Все же пусть твои парни будут повнимательнее, – ответил князь главе «барсуков», резонно полагая, что лучше перебдеть, чем недобдеть.

И все же один вопрос не давал князю покоя – как собрать оставшихся руссов. Вадим подозвал воеводу. Бряг нагнал князя и пристроил свою лошадь рядом.

– Как мыслишь, где могут быть наши?

Воевода грустно вздохнул и отрешенно махнул головой.

– Понятно… – в тон его настроению изрек князь.

Вырвавшись на просторы заснеженного озера, дружина зашагала веселей. Вадим отбросил размышления по поводу изыскания остальных руссов и решил, не теряя времени, двигаться прямо под стены града. В конце концов, четыре с лишним сотни бойцов придавали большую уверенность.

– Все равно северные поселения руссов за градом расположены, – пересказывал князь другу слова воеводы, – так что, пока мы будем телиться, варяги могут выдумать какую-нибудь каку. Так что будем брать град сходу. А там уже шум пойдет, наши парни прознают и сами подтянутся.

– Резонно… – согласился Павел.

– А то!

Как не спешили ратники на храбрые дела, но погода резко внесла свои коррективы. На второй день пути по озеру, закружила пурга, да все сильнее…

Вадим приказал свернуть в сторону берега и укрыться в лесу. Дружина едва успела достичь первых деревьев, как боги сошли с ума. Завертелись вихри, с противным и нудным завыванием, а снега было так много, что в двух метрах не видно было ни зги.

В этой белой карусели возничие поспешили, и несколько саней сбившись в кучу, позацеплялись оглоблями. Сквозь буранный вой слышались крики и брань ратников. Протяжно стонали деревья под напором ветра. Встревоженные кони, не переставая, ржали, норовя вырваться…

Ветер крепчал.

Наконец общими усилиями растащили сани, и люди, дабы укрыться от непогоды, стали группироваться по двое-трое, прикрываясь плащами, шкурами, щитами…

Вадим вместе с Павлом и Юски устроились подле саней. Положив щиты, уселись на них и накрылись плащами. Оставалось только молить богов и ждать, когда эта бесноватая метель прекратит свое веселье.

* * *

Порывы яростного беснования окончились только под утро. Еще с час вяло покружило, а затем прыснуло солнце, и последние пушинки не спеша упали на землю.

Выбравшись из-под плаща одним из первых, князь обозрел дружину. Сотни маленьких холмиков начали колыхаться, сбрасывая снег. В стороне, плотной группой стояли кони, по брюхо в снегу, но и они тоже начали бурно мутузить ногами, пытаясь выбраться. А самые ретивые коняги уже тянулись к веткам, норовя позавтракать хвоей.

– Кончай ночевать! – раздался зычный голос воеводы.

Бряг деловито обошел все сотни, на ходу раздавая приказы. Лагерь быстро пришел в движение, а еще через час на многочисленных кострах уже висели котлы, в которых булькала размазня, или, как это теперь называют– кулеш. Хотя этого слова еще народ не знал, но Вадим именно так именовал это варево из горохового толокна и сала. Над лагерем повисли дурманящие ароматы сала, чеснока, лука и, естественно, распаренного гороха. В желудке у Павла протяжно взвыл охотничий рог.

– Ого! – подивился Вадим такому звучному призыву.

– А чё ого?! Со вчерашнего дня не жрамши, – Павел надавил руками на живот.

– Ну, так сейчас наверстаем…

Вскоре кулеш был готов, и все принялись наверстывать, так что весь лес огласил бодрый стук деревянных ложек. Чечетку выбивали такую, что даже все местные дятлы примолкли, и, прислушиваясь, крутили головами в поисках незваных конкурентов.

Вскорости обед был окончен, и, запрягши сани, дружина потянулась на лед озера.

– Княже!

Вадим, проводив взглядом удаляющих в дозор конников, обернулся. К нему спешил глава «барсуков».

– Княже! Фу… – Пятла немного отдышался, – княже, у меня двое пропали…

– Как?

– Ушли по нужде… люди видели… Теперь ищем!

– Стой! – прокричал Вадим.

Воевода, услышав и увидев поднятую руку князя, повторил приказ. Колонна замерла.