– Где воевода? – огорошил его вопросом Вадим.

Женский визг стих, перейдя на всхлипывания.

– А… у-у… э-э… ка… ка… – ничего членораздельного боец из себя выдавить не смог.

– Что ка-ка? Где воевода? – переспросил князь и тут же махнул рукой. – Эх, братец, как тебя…

Вадим оглядел участок двора, куда вывела его дверь из ледника. Всхлипывающая баба сидел на снегу и пялилась на воскресшего князя. Рядом с ней валялось перевернутое ведро.

– Чур[67]меня!

Князь заметил еще двоих челядников, что стояли у поленницы и глазели на недавнего покойника.

Вадим обошел дружинника, а тот, крутясь вокруг собственной оси, не смел поворачиваться к воскресшему спиной.

– Чур меня!

Князь не прошел и десяти шагов, как к нему уже со всех сторон спешили люди.

– Вадя!

– Княже?!

– Паша! Бряг!

Воевода чуть замялся, а Павел пулей кинулся к другу. Пока они обнимались, князь узрел и удивленного Юски.

– Вадя – живой! – Павел разжал объятия и немного отстранился. – О, как от тебя холодом веет!

– Так в леднике не жарко…

– А мы ведь тебя назавтра хотели того… – Павел едва не прослезился и вновь припал к другу.

– Ладно. Будет тебе… Жив ведь я.

– Нет, ну как же… – Павел продолжал похлопывать друга по плечам, – с ума сойти – ты ведь не дышал, и пульса не было… и пальцы синели – я же видел. Ой, Вадя! Это было реально… очень реально!

– А я как граф Монте-Кристо… вообщем, Паш, давай потом. Смотри, народ волнуется.

Их обступили. Почитай вся дружина и вся челядь сбежалась на крики и возгласы. Были тут и ратники боярина Жирослава, что не менее других поражались появлению князя руссов.

– Князь?!

– Не может быть…

– Князь!

– Князь-то живой!

– О боги!

– Кудеса, да и только!

– О-о-о!

– Да…

Дружинники смотрели непонимающе, а челядь кружила вокруг, разглядывая, присматриваясь и не веря до конца.

– Княже… – подошел воевода и низко поклонился, – не серчай, княже. Думали мы, что карачун тебе…

– Брось, Бряг, – Вадим подошел к воеводе и положил ему руку на плечо. – Живой я. Так боги судили.

Князь сделал ударение на боги. Ему казалось, что это многое объяснит. На все воля богов.

Глаза Бряга оттаяли, просияли – кажись, подействовало.

– Велика в тебе сила, княже. За тебя боги!

– Юмал любит тебя, князь руссов! – радостно изрек подошедший Юски.

Вадим широко улыбнулся, сразу всем. Первыми пришли в себя дружинники. Их лица разгладились, повеселели.

– Слава князю!

– Слава!

Самые смелые тянули к Вадиму руки и норовили пощупать, убедиться.

– Качай князя!

– Ур-р-а-а-а!

Они подхватили Вадима, и давай подкидывать на радостях. Качали долго, весело, со смехом…

– Ой, братцы… – улыбаясь, проговорил Вадим, – укачали…

Князь вдруг почувствовал прилив сил, а организм подал свой знак. В животе призывно заурчало.

– Поминки-то чай, поди, уже готовы, – Вадим подмигнул Паше, – пошли! А то есть охота-а-а!

* * *

Стол был накрыт в дружинном доме, где жили ратники боярина. Вадим забыл обо всем – накинулся на еду.

– Славно подготовились, – хвалил князь с набитым ртом.

– Старались, – ответил Павел.

– Ой! – Вадим щелкнул пальцами. – Вот ведь я… А где Квета?

С лица друга тут же спала улыбка.

– Плоха девка, – шепотом ответил Павел, – совсем плоха… Ты бы слышал, как она голосила, когда мы тебя мертвяком признали. А как мы тебя в ледник отнесли да стали к тризне готовиться, так она совсем того… Забилась в клетушке и рыдает. То стонет, то рыдает…

– Почитай все волосы с себя посрывала, – сочувственно добавил Юски.

Вадим отложил еду, перестал жевать.

– Жаль девку…

Дружинники веселились, часто поднимали здравницы, но князь как будто не слышал их. Лишь иногда он вяло откликался на тосты. Павел, Юски и воевода часто переглядывались друг с другом и косились на Вадима.

Наконец, Бряг не вытерпел и прервал пир.

– Кончай трапезничать! – зычно скомандовал он. – Князь устал.

Дружинники понимающе загалдели и стали подыматься из-за стола. Через несколько минут изба опустела. Остались только ближние.

– Вадя, – Павел тронул князя за рукав, – ну будет тебе… Жив ведь остался.

– Что делать будем? Как мыслите? – спросил Вадим.

– Так надо выступать…

– Обожди, воевода, – перебил Юски. Он, кажется, смекнул, что князь сейчас не об этом думает. – Княже, нам Квету с собой брать не с руки. Впереди земли варяжские… у них там заставы, а ну как сеча! Боярышне лучше дома остаться… тут и челядь, и ратники боярские.

Вадим испытующе посмотрел на вепса. Ох, не того он ждал.

– Вадя, ну верно! Куда мы с ней? – поддержал Павел. – Ей покой сейчас нужен. Тут баб полно, они за ней присмотрят.

– Тяжело девке… – удрученно протянул воевода, – в дороге хуже… Пусть остается, княже. Хворая она совсем…

– Хм-м, – закрутив головой, промычал князь и разом махнул кружку пива. – Ладно, где она?

Не дожидаясь ответа, он встал.

– Пойду, посмотрю на нее…

– Я провожу, – вызвался Павел.

Они подошли к небольшой избушке, что стояла на задворках усадьбы.

– Почему боярышню в такую халупу определили? – удивился Вадим.

– Так она сама… – пожал плечами Павел.

Друзья вошли внутрь. В избе, на столе горел одинокий светильник. В углу – пышущая жаром печь.

– Квета… – тихо позвал князь.

Рядом с печкой послышалось движение, сопение…

– Квета! – Вадим увидел девушку. – Квета.

Князь склонился и попытался поднять ее.

– Квета это я – Вадим.

Боярышня смотрела на него отрешенным взглядом. Ему с трудом удалось оторвать ее от пола и усадить на скамью у крохотного стола. Квета уставилась куда-то вниз, на уровень его живота.