– Какова причина смерти? – выпалила она.

– Это еще выясняется. Мне сказали, что это не похоже на убийство, но пока нельзя сказать наверняка.

– То есть это может быть связано с наркотиками? – спросил Эдвин.

– Возможно. Мы узнаем это позже. Когда расследование будет окончено, вам сообщат. Вам нужно будет организовать транспортировку останков.

– Транспортировку? – недоуменно спросила Венди.

– Для похорон, – мягко сказал Эдвин. Он повернулся к детективу. – Правильно?

– Да, сэр.

«Для похорон».

Какая ужасная мысль. Но конечно, именно этого от них и будут ожидать – похорон, подведения последней черты.

Венди посмотрела на их семейное фото, висевшее над камином.

Она думала, что когда-нибудь, когда они с Эдвином умрут, это фото останется у Морган, Дилана и их семей. Будет передаваться из поколения в поколение. Память о том времени, когда их было четверо. Ей и в голову не приходило, что один из ее детей может умереть раньше их. Разве это справедливо? Как такое вообще возможно?

В горле у нее встал ком.

– Еще раз приношу вам свои соболезнования, – сказал детектив Мур. – У меня есть и другие новости.

Она выпрямилась.

– Да?

– По словам судмедэксперта, Морган в какой-то момент родила ребенка.

– У Морган был ребенок? – спросила Венди.

– Да, мэм.

– Но как они узнали? – спросил Эдвин. – Прошло слишком много времени. Полагаю, мы говорим о скелетных останках?

Детектив Мур, кажется, смутился.

– Да, сэр. Мне сказали, что судмедэксперт может определить факт беременности и родов, изучив тазовую кость. Если женщина рожала, на внутренней стороне кости остаются следы.

– То есть это точно? – спросила Венди. – Без всяких сомнений?

– Да.

Получается, у них есть внук или внучка, а они даже не подозревали об этом. Венди посмотрела на Эдвина.

– Есть предположения, где могут находиться Кит и ребенок?

– Нет, сэр. – Казалось, детектив Мур сам вот-вот расплачется.

Венди в голову пришла внезапная мысль.

– Но ведь должно быть свидетельство о рождении?

– Да, если кто-то вообще занимался документами, – сказал детектив Мур.

Венди слушала, как Эдвин и детектив Мур обсуждают поиски свидетельства о рождении. Несмотря на то что в полиции к ним относились с сочувствием, у Венди сложилось впечатление, что поиски ребенка не являются для них главным приоритетом.

– Разумеется, мы ведем расследование и предпринимаем все усилия, чтобы найти человека, который там жил, – сказал детектив Мур. – Даже если смерть наступила в результате несчастного случая, тот факт, что ее скрыли и не стали о ней сообщать, сам по себе является преступлением.

Венди задумалась. Она знала, что без полного имени Кита или хотя бы без его фотографии найти его будет очень трудно. Морган мертва, ее ребенок непонятно где. Узнают ли они когда-нибудь, что с ними случилось?

Детектив спросил, есть ли у них еще вопросы. Вопросов не было, и он собрался уходить.

Уже стоя на пороге, он повернулся и сказал:

– Я свяжусь с вами, когда мы получим полный отчет.

Когда он ушел, Венди прислонилась к стене и тяжело вздохнула.

– Ну, вот и все, – сказала она. В глазах у нее стояли слезы. Столько лет она вела сайт, отвечала на комментарии, искала зацепки в Интернете. Ходила в этот ужасный захудалый бар, умоляла людей рассказать им хоть что-нибудь. Она хотела, чтобы Морган вернулась домой. Она молилась, чтобы с ее дочерью все было в порядке. Молилась часто и искренне в надежде, что это придаст ее молитвам больший вес. Это занимало все ее время, но не помогло Морган вернуться домой.

А теперь надежда ушла навсегда.

Эдвин обхватил ее руками. Он крепко прижал ее к себе, окружив теплом и любовью. Она закрыла глаза и слушала, как он прерывисто дышит, а потом – и рыдает. Обычно Эдвин не плакал, он не плакал даже на похоронах своего отца. Но осознание того, что его дочери больше нет, сломило его.

– Мы должны найти этого ребенка, – сказала Венди. И сразу же поняла, что этого никогда не случится. Они не смогли найти собственную дочь. Как они будут искать ребенка, о котором не знают ничего?

– Куда ехать? – спросила Ники, регулируя сиденье и зеркала. Она все еще безгранично восхищалась щедростью Фреда – особенно теперь, когда она сидела в его машине. Она не была новой, но внутри оказалось безупречно чисто. Здесь даже пахло чистотой. Если бы не разномастная мелочь в подстаканнике, этот автомобиль мог бы стоять на витрине автосалона.

Джейкоб уставился на телефон:

– Нам нужно выехать на I‑94 и ехать на север. Но когда мы будем ее догонять, она уйдет на запад.

– Надеюсь, ты объяснишь мне, как проехать?

Хотя у нее уже несколько месяцев были водительские права, она почти не водила машину. Эми говорила, что она привыкнет быть за рулем, но без машины такую привычку никак не выработать. Сейчас же ей нужно полностью сосредоточиться на безопасном вождении.

– Я хорошо ориентируюсь. И кстати, я очень тебе благодарен.

– Я знаю. – Она пристегнула ремень безопасности и завела мотор.

Услышав, как Джейкоб тоже пристегнулся, она тронулась с места и выехала со стоянки.

Он на удивление хорошо указывал ей направление. Это несколько успокоило ее. Через несколько минут они уже выезжали из города на шоссе.

– У тебя есть приложение для отслеживания ее телефона? – спросила Ники.

– Ага. Она бы тоже могла следить за мной, если бы захотела, но тогда ей придется открыть приложение.

– Она им не пользуется?

– Нет.

– Потому что доверяет тебе?

Он выдавил из себя резкий смешок.

– Нет. Она никому не доверяет. И она не утруждает себя тем, чтобы следить за мной. Какой в этом смысл? Ей это явно не принесет никакой пользы, все ее мысли сосредоточены вокруг нее самой. Ей на меня наплевать. – Джейкоб горько рассмеялся. – К тому же она скорее всего даже не помнит про это приложение. Моя мать не из тех, кого можно назвать технически подкованным.

В его голосе звучало презрение. О любви тут и речи быть не могло. Ники знала, что есть родители, которые не любят своих детей. И что бывает и наоборот. Но ее мама любила ее сверх всякой меры, и это было взаимно. Ее зависимость от алкоголя и наркотиков была трагедией, но Ники никогда не ставила под сомнение ее любовь. Как ужасно быть частью семьи Флемингов. Казалось, что у них есть все, но если взглянуть глубже, похоже, в этой семье не было ни взаимоуважения, ни привязанности, ни тем более любви.