– Вот об этом я и хотела тебя попросить: не нужно ни с кем драться. Давай сдадимся им добровольно и мирно.

Она знала, что он не поймет ее – не сразу. И Рива оказалась права: Дженвен посмотрел на нее так, будто она предложила ему поцеловать ноги Тувенегу. А может, не только ноги…

– Ты в своем уме, женщина?!

– Дослушай! Мы идем туда не просто для того, чтобы сдаться и умереть. Моя главная цель – рассказать людям про Татенен. Про то, что наши предки были путешественниками, а не рабами. Что мы сделаны из света и пришли с небес!

– У тебя нет никаких доказательств.

– Я знаю, и многие мне не поверят. Но найдется кто-то, кто поверит, и я хочу, чтобы таких людей было как можно больше! Если ты изобьешь охрану, они обозлятся и никого не будут к нам пускать. Вряд ли сеншен бросит все дела и займется нами, наверняка нам придется подождать! И я хочу, чтобы время ожидания было заполнено не злобными взглядами побитых охранников, а разговорами с людьми, которые придут навестить меня. Они ведь придут!

В этом Рива даже не сомневалась. Может, она и не успела стать по-настоящему важной для сообщества людей. Но они много сезонов называли ее госпожой, они уважали ее и прислушивались к ее мнению. Они захотят увидеть ее последний раз! Возможно, ее речь перед смертью будет совсем короткой – это уж как позволят холини. Поэтому Рива хотела оставить людей, знающих все подробности.

Дженвен тоже понял это. Он окинул свою спутницу тяжелым взглядом, но все же сказал:

– Хорошо. В конце концов, терпеть этот позор мне придется не так уж долго!

– Спасибо!

Была и еще одна причина, по которой она не хотела схватки между ним и охранниками. Если бой состоится в горах, где он будет один, а противников – много, Дженвен наверняка проиграет. Его изобьют, а может, и убьют… он точно не сможет больше помогать ей. А Рива по-прежнему надеялась на чудо. Возможно, услышав про Татенен, люди поднимут то самое восстание, о котором мечтал отец! Тогда ей понадобится поддержка Дженвена, и не избитого и еле ползающего, а сильного, как сейчас.

Но сказать ему об этом она не могла – он же гордый, обидится!

Дорога до Татенена показалась ей бесконечной. Дорога до Триинсте, напротив, пролетела слишком быстро. Когда на горизонте показались горы, ей отчаянно захотелось развернуться и снова уйти, на этот раз – навсегда. Но Рива выдержала последнее испытание, а потом уже стало слишком поздно что-то менять.

Охрана перехватила их не в горах даже, а у дороги: их приближение совпало с появлением патруля. Их связали, но, поскольку Дженвен добровольно сдал оружие, бить не стали. Однако с ними и не разговаривали, на них смотрели с презрением, граничащим с ненавистью. Вот такого Рива точно не ожидала! С чего бы охранникам злиться? Никто из них не любил ни Тувенега, ни хозяев города. Они должны были одобрить побег Ривы! Она пыталась осторожно обратиться к ним, однако ответ так и не получила.

Пленников отвели в темницу, высеченную прямо в горе. В другой сезон их, скорее всего, заточили бы в пещерах, но сейчас никто не дал бы им такой быстрой смерти. Рива не сомневалась, что суд над человеческой женщиной, которая осмелилась сбежать, будет показательным – совсем как над ее родителями.

Так что она ожидала заточения, теперь оставалось дождаться, когда к ней придут… Но никого не было. Время шло, а они с Дженвеном по-прежнему сидели в клетке одни, если не считать охрану. Не появился даже Тувенег! То ли он был занят, то ли уже готовился к суду.

А простые люди не показывались. Дело было не в охране: по пещере любые звуки распространялись далеко, гулко, и если бы кто-то появился у входа и попросил о встрече, Рива услышала бы это. Никого, ни единой живой души!

Наконец она не выдержала и подошла к охраннику:

– В городе знают, что мы пойманы?

– Конечно, – бросил тот, окинув Риву неприязненным взглядом.

– И что, никто… не спрашивал обо мне?

Охранник наконец повернулся к ней:

– А что, ты ожидала, что все сейчас прибегут тебя жалеть? Может, так и было, когда ты только исчезла – мы еще заблуждались! Но после того, что ты сделала, никто из людей не протянет тебе руку!

– После того, что я сделала? – растерянно повторила Рива. – О чем это ты?

– Не притворяйся, что не знаешь! После того, как вы двое убили госпожу Хасму! Да, она была непростой, да и не нравилась никому… Но вы не имели права так поступать! Понятно, что тебе не понравилось, когда она попыталась тебя задержать. Так подумала бы, что она лишь выполняет приказ своего мужа! Как и должна жена! Что вам стоило оттолкнуть с пути беззащитную старуху? Так нет же, вы забили ее камнями! Господин Тувенег многим позволил увидеть ее тело. Теперь никто в городе вас не простит!

Рива многое хотела бы сказать ему. Что никого она не убивала, да и Дженвен – тоже. Могли бы, однако даже не подумали об этом! Когда они покидали город, Хасма еще была жива, и они уж точно не стали бы забивать ее камнями.

Но Рива быстро поняла, что это бесполезно. Ее слова теперь – это слова убийцы. Ее разумные доводы – всего лишь ложь существа, старающегося избежать справедливого возмездия. Ей не поверит не только этот охранник – вообще никто!

Значит, все ее усилия были напрасны. Всё, ради чего она вернулась в Триинсте, не сработает, ее никто не запомнит, не продолжит поиски правды… А Тувенег не просто останется безнаказанным – он уже победил.

Лукия чувствовала себя отвратительно. Она знала, что сумеет все скрыть: ее эмоции невозможно заметить, а Альда обнаружит ее разочарование, только если полезет ей прямиком в голову, что маловероятно. Но от себя-то Лукия уйти не могла! Не важно, что там говорят правила и что считается нормальным. Она чувствовала разочарование, и глупо было врать себе, что это не так.

Причин у нее было достаточно. Эту миссию можно было считать провальной – даже если они действовали по правилам и их не за что карать, факт остается фактом: они ничего не добились. Теперь всю команду ожидало чудовищно опасное возвращение в космос на кое-как починенной «Стреле». С ближайшим помощником Лукии, Рале, творилось непонятно что, и если он думает, что этого никто не замечает, он наивен, как дитя. Альда всерьез обижена на всех, ни с кем не разговаривает, да и остальные члены команды подавлены.

Ну а главное, тысячи людей – десятки тысяч? сотни? – навсегда останутся на