Настроение у Наты вмиг испортилось. Приказала она позвать портниху.

«Хочу, чтоб ты сшила мне такое платье, — сказала Ната, капризно стукнув каблучком, — которое я носила бы не снимая целый день и любовалась только им, а эти наряды забери!»

«Столько труда я вложила в эти наряды, а Ната совсем этого не ценит», — подумала Лола и снова заплакала.

И стала она думать, какое же платье ей сшить для капризной принцессы. А Шут тут как тут. Подсказывает Лоле: «Сшей ей платье из кусочков зеркала, она все поймет!»

На следующий день Лола спрашивает Нату: «Какого цвета новое платье хочет моя принцесса?» «Цвета моих глаз!» — отвечает ей Ната.

Заказала Лола голубого с переливами шелка, а Шута попросила разбить на мелкие кусочки большое зеркало. Да всех в замке предупредила: принцессе ничего не говорить. А Ната с нетерпение ждала, какое же платье получится на сей раз у Лолы. Такое, чтоб носить-носить, и не снимать!

Пока Лола шила платье, Шут принес весть, что в зеркальный замок едет принц, который хочет забрать принцессу Нату в заморские края. Славился тот принц красотой неземной, и Ната решила предстать пред ним во всей красе. И уж, конечно, в новом платье.

Всю ночь Лола, не чувствуя боли в пальцах, шила платье из шелка и кусочков зеркала, а Ната сгорала от любопытства.

Утром Ната побежала к Лоле и замерла, увидев платье необыкновенной красоты. Принц был сражен наповал таким нарядом принцессы, и даже спросил, какая мастерица сшила платье. «Моя няня, Лола», — с гордостью сказала Ната, любуясь отражением в зеркале.

Одна беда была — платье нельзя было поправить, чтобы не уколоться. К вечеру руки принцессы Наты были изранены в кровь. «Нравится платье?» — спросил Нату хитрющий Шут. «Нравится, — ответила принцесса со слезами на глазах, — только… только мне очень больно!»

«Зато ты теперь знаешь, как может быть больно другим!» — Шут был очень справедлив.

Вечером принцесса Ната плакала горькими слезами, и рассказывала прекрасному принцу, что была несправедлива к своей няне. За это она и получила жестокий урок. Но принц был хорошо воспитан. Он все понял.

«Думаю, для твоей няни будет очень хороший подарок, если ты будешь носить те платья, которые она сшила для тебя. А это… Это платье мы повесим на видное место, чтобы оно напоминало тебе о той боли, которую ты получила. Чтобы ты никогда этого не забывала».

Леха Васильев замолчал. Маленькая Наташка лежала с закрытыми глазами и сопела. «Уснула», — подумал Васильев, а Наташка тут же открыла глаза и спросила:

— Он женился на ней?

— Принц? Конечно женился! Он ведь понял, что она хорошая, просто капризная была и не понимала, что кому-то может делать очень больно…

— Леший, а ты почему не женился?

— Я?! — Наташка его частенько ставила в тупик своими взрослыми вопросами. — Как-то не получилось…

— Жалко!

— Жалко, — согласился Васильев.

* * *

С утра к Васильеву пожаловали гости. Наташка, едва услышав незнакомые голоса, тут же вылетела из-под одеяла и помчалась посмотреть, кто это приехал к ним. Через минуту вернулась и, захлебываясь, сказала Васильеву:

— Леший! Там дядьки к тебе приехали, и их много.

Васильев уже и так узнал гостей по голосам и одевался.

— Ну, как ты тут, затворничек? — Первым в комнату Васильева вошел, едва не задев головой о низко нависающий край дверного проема, Степаныч. Васильев и сам-то не раз там шишки набивал, а бывший его начальник, а ныне тот самый «мочалок командир» Геннадий Степанович, и того выше был ростом.

— Живу… — Васильев крепко даванул протянутую руку. — Мужики, заходите, располагайтесь.

Васильев выглянул из комнаты, встретился глазами с Ольгой, которая привела к нему гостей.

— Оленька, а если я попрошу тебя нам чай-кофе сделать? — попросил Васильев невестку.

Ольга кивнула и пошла в кухню, откуда через пять минут потянуло вкусно свежесваренным кофе.

… Ну почему мы так легко «друзьями» называем тех, кто этого совсем не заслуживает?! И почему те, кто действительно приходит на помощь, кто твою радость принимает как свою, без зубовного скрежета, кто не спешит к тебе «обмывать» твою победу и не прячется от тебя в дни твоих неудач, почему-то находится на задворках дружбы?! Они могут не звонить годами, а потом выясняется, что именно они-то всегда о тебе и помнили, просто в душу не лезли. И помогают, даже если ты отталкиваешь их…

Эти вопросы Васильев задавал себе сам, когда вечером остался один на один со своими мыслями. Степаныч привез ему очень радостные вести. Конечно, «гоп» говорить еще было очень рано, но и те наметки, что получались, очень обрадовали Леху Васильева. Схема возврата собственности, которую они тщательно проработали еще в прошлый приезд, начала потихоньку работать. Васильев не очень верил в то, что что-нибудь получится, слишком много прошло времени и слишком «законно» все выглядело. Не «захват», блин, а «слияние и поглощение»! «Поглотители! — со злостью подумал Васильев о тех, кто ловко провернул всю операцию, пока он то ли полуживой, то ли полумертвый валялся по больницам. — Волки! Нет, не волки. Волк — зверь благородный. А это — падальщики…»

Он разбирался в документах, в тех, которые привез ему дотошный Степаныч — шутка сказать, но нарыл он столько, что кое-кому мало не покажется. Одна беда — во всем этом не хватало звена, которое помогло бы ускорить процесс. Все документы, которые тщательно собирал Васильев, с которыми ехал той ночью под Новый год в Первомайский, пропали, как сквозь землю провалились. В вещах, которые вернули ему, их не было.

— Я понимаю, что трудно восстановить, а что-то и невозможно, но… сделай все, что в твоих силах, — с нажимом сказал ему Степаныч. — Знаешь, я как поговорил с кем надо там, мужики аж подпрыгнули: на этого фраера Толю Усова — дружбана твоего компаньона драного, Федотова, которому ты верил, как себе, — давно зубы все точат, а поймать… Сам понимаешь — мошенничество чистой воды. Но я хоть увидел, что есть заинтересованные в этом деле. А так, там на месте вообще никаких следственных действий не проводилось. Сейчас следователь готов вынести постановление о задержании Усова. В качестве исключительной меры, как ты понимаешь. Поскольку УПК допускает применение задержания в отношении подозреваемого только в случае, если действительно имеются достаточные основания полагать, что тот совершил преступление. И не просто преступление, а преступление особой тяжести. Усов твой, кстати, в уголовно-процессуальном кодексе хорошо ориентируется…

Усов, как рассказали Васильеву, открыто говорил, что Федотов передал ему все документы по бизнесу, фактически двери открыл: заходи и бери что нравится… Можно было даже не напрягаться сильно. Федотов хорошо знал все «дырки» ОАО. Славка Федотов, Федот… Васильев его, считай, из дерьма вытащил, в котором тот по самые уши увяз. Нашел себе работу — наркотой торговать! Срок уже корячился немалый. Если б не связи Лехи Васильева, хорошо сел бы Федот. А он пожалел его. Маму его пожалел, которая, собственно, на поклон к нему со слезами пришла. И ведь ничем ни разу не напомнил ему, как к равному относился. Деньги нужны? Вот тебе деньги — дай бог каждому такую зарплату. А он…